JК
Одни в океане :: Рен Йенс
Страница: 16 из 142Лицо он плотно зажал в угол между настилом и резиновым валиком борта:
И МАРИЯ БЫЛА ЖИВА И ОН БЫЛ С НЕЙ ГДЕ-ТО И ОНИ купались и солнце только что взошло и они кричали в воде, потому что было так прекрасно, а потом она слегка замерзла и он растирал ее махровым полотенцем и ей это нравилось и потом они завтракали в саду и птицы пели, бог мой, как они пели, и курочка-пеструшка клевала у Марии из рук и конфитюр рубином сверкал на солнце и все было таким невероятным и чудесным и он глубоко дышал и все время смотрел на Марию и она делала вид, что не замечает этого, а через год она была мертва.
Они выпили по вечернему глотку виски и докурили окурок дневной сигареты. Они курили до тех пор, пока не стало жечь губы. Сигарет у них было уже немного.
Солнце стало гигантским красным шаром и наполовину исчезло в воде. Казалось, что воздух напоен влагой.
Прямо по курсу выскочила стая летучих рыб. Внезапный всплеск слегка испугал их обоих. Немного погодя они увидели дельфинов, гонявшихся за рыбами. Дельфины с фырканьем переворачивались с боку на бок, и брюхо их розово отсвечивало на солнце. Но горизонт был чист.
– Если хоть что-то смыслишь в медицине, то уже знаешь лишнее, – сказал Однорукий. Он сидел на корме, прислонившись к резиновому борту. Свою единственную руку он опустил в воду и, зачерпнув воды, смотрел, как она капает. Но это утомило его, и он оставил это занятие.
– Завтра они будут здесь, – сказал Другой. Ему бросилось в глаза, что культя уже не торчит так строго горизонтально; она немного опустилась, но еще не сильно.
– Проверь-ка! – Однорукий сел прямо. – Повязка очень сильно приклеилась.
Другой разбинтовал руку. Культя выглядела нехорошо и плохо пахла. Гниение распространилось до самой подмышки. Завтра было действительно самым последним днем.
Однорукий внимательно осмотрел свою руку.
– Дай-ка мне лучше сигаретку, – сказал он.
И МАРИЯ БЫЛА ЖИВА И ОН БЫЛ С НЕЙ ГДЕ-ТО И ОНИ купались и солнце только что взошло и они кричали в воде, потому что было так прекрасно, а потом она слегка замерзла и он растирал ее махровым полотенцем и ей это нравилось и потом они завтракали в саду и птицы пели, бог мой, как они пели, и курочка-пеструшка клевала у Марии из рук и конфитюр рубином сверкал на солнце и все было таким невероятным и чудесным и он глубоко дышал и все время смотрел на Марию и она делала вид, что не замечает этого, а через год она была мертва.
Они выпили по вечернему глотку виски и докурили окурок дневной сигареты. Они курили до тех пор, пока не стало жечь губы. Сигарет у них было уже немного.
Солнце стало гигантским красным шаром и наполовину исчезло в воде. Казалось, что воздух напоен влагой.
Прямо по курсу выскочила стая летучих рыб. Внезапный всплеск слегка испугал их обоих. Немного погодя они увидели дельфинов, гонявшихся за рыбами. Дельфины с фырканьем переворачивались с боку на бок, и брюхо их розово отсвечивало на солнце. Но горизонт был чист.
– Если хоть что-то смыслишь в медицине, то уже знаешь лишнее, – сказал Однорукий. Он сидел на корме, прислонившись к резиновому борту. Свою единственную руку он опустил в воду и, зачерпнув воды, смотрел, как она капает. Но это утомило его, и он оставил это занятие.
– Завтра они будут здесь, – сказал Другой. Ему бросилось в глаза, что культя уже не торчит так строго горизонтально; она немного опустилась, но еще не сильно.
– Проверь-ка! – Однорукий сел прямо. – Повязка очень сильно приклеилась.
Другой разбинтовал руку. Культя выглядела нехорошо и плохо пахла. Гниение распространилось до самой подмышки. Завтра было действительно самым последним днем.
Однорукий внимательно осмотрел свою руку.
– Дай-ка мне лучше сигаретку, – сказал он.