Операция Хамелеон   ::   Коршунов Евгений

Австралиец горько рассмеялся:

— Не все проходит, а если проходит, то не так просто. Ты знаешь, почему…

Он помедлил, подбирая слова.

— …почему у нас все так… кувырком? Почему она сейчас не со мною, а с этим лощеным ублюдком? Из-за того, что я был во Вьетнаме!

Роберт стиснул кулаки.

— Да, я пошел добровольцем. Не смотри на меня так. Ты никогда не жил, как я, в портовых трущобах: без надежд и перспектив. Что ты знаешь об этом? А я хотел жить — жить по-другому, и ради этого я готов был на все.

На лбу его выступили крупные капли пота.

— Но я не рассчитал. Вьетнам — это свыше человеческих сил. Мы допрашивали пленных вьетконговцев. Мы не церемонились с ними. Ребята говорили: если мы не вытрясем из них все, что они знают, многие из нас так и останутся гнить там, на рисовых полях. Некоторые не выдерживали этого ада. И тогда я возненавидел… возненавидел всех: и самого себя, и своих командиров, всех нас… Меня отправили домой, дали возможность окончить колледж. Какой-то там фонд ветеранов предложил мне оплачивать и дальнейшую учебу.

Он положил себе руку на грудь:

— Но ненависть. Вот она где, моя ненависть! И я бежал подальше от Вьетнама, от Австралии, от всех — в Африку.

Петр смотрел на своего собеседника широко раскрытыми глазами. Перед ним был человек из другого мира, из мира, о котором Петр только читал и в существование которого верил как-то не до конца, не по-настоящему.