Тем не менее он взял себя в руки и, щурясь, отрезал:
— Это мое дело, Бобби!
Затем он повернулся ко мне:
— Ты — с Дэном Порсоном, насколько я понимаю?
— С Порсоном, — слабым голосом подтвердил я.
— Выйдем в раздевалку?
— Разумеется.
— Подожди минуту! — остановила меня девушка.
Она схватила мою руку, а Джош, увидев это, развернулся и бросил через плечо:
— Мы ждем тебя, незнакомец!
Я рванулся было за ним, но попытке моей не хватало решительности, а хватка Бобби Мид оказалась неожиданно крепкой.
— Это не твои разборки. Немедленно отправляйся домой! — потребовала она.
— Не могу…
— Почему это ты не можешь?
— Честь… — забормотал я.
— Честь! — взорвалась Бобби Мид. — У меня сердце разрывается от этого слова. Так или иначе оно связано с любой мерзостью и несправедливостью в этом мире. Честь! Да ведь каждое убийство прикрывается ею. По-моему, всем, кто использует это слово, надо плетьми прочищать мозги, пока к ним не вернется наконец здравый смысл. Ты остаешься здесь! И не пытайся строить из себя героя или корчить лихого рубаку и сорвиголову — ты просто не способен на это. Ты не создан для этого, ты — человек другого склада. Только посмотри на себя — ты весь позеленел… Нет, ты не уйдешь отсюда и не выставишь себя на посмешище перед всем белым светом!
Это были очень крепкие слова! Но мне придало сил ее замечание о цвете моей физиономии.. Но никто не назовет неудачным день, когда Лэнки вдруг является как ни в чем не бывало и, вытянув под столом длинные ноги, заявляет что-нибудь вроде: «Кстати, Бобби, это напоминает мне о тех временах, когда мы с одним джентльменом из Колорадо…»