JК
Охотник на бобров :: Рид Майн
Страница: 3 из 79Индеец пьет виски до тех пор, пока не повалится чурбаном под стол, или пока у него не останется ни одного цента, вырученного за меха.
Но в Соединенных Штатах запрещается продавать индейцам водку за деньги, и закон за это строго преследует. Американец и не продает водку. Он выменивает на нее меха и кожи. Пьет ли ее индеец, или выливает в Миссисипи, это уже не его дело; дикарь может с водкой делать решительно все, что ему угодно.
Ужасно подумать, что от пьянства краснокожие делаются бессмысленными чурбанами, но еще ужаснее то, что от вина дикарь вполне становится хищным зверем, приходит в бешенство и убивает всех, кто ему ни попадется в такую минуту — и правого и виноватого. В это время лучше всего оставаться дома, частью для того, чтобы не видеть дикого унижения, до какого может дойти человек, частью, чтобы не подвергаться опасности, которая продолжается иногда целую неделю.
Несмотря на это, мы войдем в одну из таверн, которая представляет собой не что иное как гостиницу, в которую никогда не заходят краснокожие. Вокруг столов сидят трапперы и купцы, пьют, едят, курят и ведут большую игру.
На веранде подле окна сидит траппер. Он задумчиво и безмолвно курит свою трубку.
Веранда выходит во двор, который отделяется от главной улицы небольшим заборчиком. Это самое свежее, прохладное и тенистое место во всей гостинице. Вся веранда увита вьющимися растениями так плотно, что туда не проникает ни одного солнечного луча. Со стороны улицы она открыта, так что можно видеть все, что там происходит.
Но в Соединенных Штатах запрещается продавать индейцам водку за деньги, и закон за это строго преследует. Американец и не продает водку. Он выменивает на нее меха и кожи. Пьет ли ее индеец, или выливает в Миссисипи, это уже не его дело; дикарь может с водкой делать решительно все, что ему угодно.
Ужасно подумать, что от пьянства краснокожие делаются бессмысленными чурбанами, но еще ужаснее то, что от вина дикарь вполне становится хищным зверем, приходит в бешенство и убивает всех, кто ему ни попадется в такую минуту — и правого и виноватого. В это время лучше всего оставаться дома, частью для того, чтобы не видеть дикого унижения, до какого может дойти человек, частью, чтобы не подвергаться опасности, которая продолжается иногда целую неделю.
Несмотря на это, мы войдем в одну из таверн, которая представляет собой не что иное как гостиницу, в которую никогда не заходят краснокожие. Вокруг столов сидят трапперы и купцы, пьют, едят, курят и ведут большую игру.
На веранде подле окна сидит траппер. Он задумчиво и безмолвно курит свою трубку.
Веранда выходит во двор, который отделяется от главной улицы небольшим заборчиком. Это самое свежее, прохладное и тенистое место во всей гостинице. Вся веранда увита вьющимися растениями так плотно, что туда не проникает ни одного солнечного луча. Со стороны улицы она открыта, так что можно видеть все, что там происходит.