Скованные намертво   ::   Рясной Илья

На допросах Салоников держался отлично — уверенно, независимо, не сопливился, не вымаливал прощения, но и не хамил, не угрожал. Но когда с ним говорил Аверин, на миг расслабился, на лице появилась печать обреченности. С Авериным у него вообще установился какой-то близкий психологический контакт, сложились доверительные отношения, и оперативник не раз ловил себя на том, что жалеет киллера, пытается его если и не оправдать, то хотя бы понять.

Салоников был ростом где-то сто шестьдесят пять, но очень плотный, крепкий, в прекрасной физической форме, на поддержание которой тратил немало времени и сил, даже находясь в следственном изоляторе.

— А знаешь, я ведь хорошим ментом был, — грустно произнес Салоников. — И работа мне нравилась. Ни ворья, ни хулиганов не боялся. Один на задержания ходил. И начальству в рот не смотрел. Может, призвание это мое… Что теперь, все в прошлом.

— Ты встал не на ту сторону, Саша.

— Но ничего теперь не изменишь. И жалко, что те менты на мне. Не хотел этого, но так получилось — или они, или я.

— А ведь знал, чем такая жизнь кончится.

— А меня это не пугало. Жил я взаймы. Осудили меня не по совести. Не было на мне того изнасилования, мне терять нечего и врать резона нет. Пока в милиции работал, нажил себе врагов. Как споткнулся, накинулись. Ты думаешь, мне восемь лет дали? Нет. Мне смертную казнь тогда дали. Меня в колонию для обычных уголовников — что это значило? Мент да еще по такой статье в колонии восемь лет не проживет.