JК
Печать и колокол :: Кларов Юрий Михайлович
Страница: 138 из 319На письменном столе молодой женщины рядом с бронзовым бюстом того же Пушкина лежал раскрытый томик из собрания его сочинений и исписанные листы бумаги.
Офицер ожидал чего угодно, но только не этого. На какое-то время он потерял дар речи.
– Я работаю над переводом на французский язык «Бориса Годунова», – объяснила Леония-Шарлотта, указав на письменный стол. – Может быть, это слишком смело с моей стороны. Но перевод Ле Фюре не очень удачен, а мне бы хотелось, чтобы французы получили хоть некоторое представление о русском гении, которого в лицее прозвали Французом. Если мне это удастся, я буду считать, что прожила не зря.
– Я хотел побеседовать относительно вашего отца, – робко сказал офицер, ошеломленный увиденным и услышанным.
– Если вы имеете в виду сенатора Дантеса-Геккерена, то я его своим отцом не считаю. Я не могу признать отцом человека, который решился выстрелить в сердце России.
Визит затянулся. Офицер провел в обществе Леонии-Шарлотты целый вечер. В Россию он вернулся очарованный женщиной, которая оказалась достойной именоваться не дочерью Дантеса, а племянницей Пушкина. Но его клятва осталась невыполненной: перстня он не привез, а сенатор и камергер Наполеона III умер в глубокой старости своей смертью. Дело в том, что Леония-Шарлотта заверила посланца из России: Наталья Николаевна никогда не дарила ее матери перстня покойного поэта. Более того, она, Леония-Шарлотта, даже не слышала об этом талисмане.
Офицер ожидал чего угодно, но только не этого. На какое-то время он потерял дар речи.
– Я работаю над переводом на французский язык «Бориса Годунова», – объяснила Леония-Шарлотта, указав на письменный стол. – Может быть, это слишком смело с моей стороны. Но перевод Ле Фюре не очень удачен, а мне бы хотелось, чтобы французы получили хоть некоторое представление о русском гении, которого в лицее прозвали Французом. Если мне это удастся, я буду считать, что прожила не зря.
– Я хотел побеседовать относительно вашего отца, – робко сказал офицер, ошеломленный увиденным и услышанным.
– Если вы имеете в виду сенатора Дантеса-Геккерена, то я его своим отцом не считаю. Я не могу признать отцом человека, который решился выстрелить в сердце России.
Визит затянулся. Офицер провел в обществе Леонии-Шарлотты целый вечер. В Россию он вернулся очарованный женщиной, которая оказалась достойной именоваться не дочерью Дантеса, а племянницей Пушкина. Но его клятва осталась невыполненной: перстня он не привез, а сенатор и камергер Наполеона III умер в глубокой старости своей смертью. Дело в том, что Леония-Шарлотта заверила посланца из России: Наталья Николаевна никогда не дарила ее матери перстня покойного поэта. Более того, она, Леония-Шарлотта, даже не слышала об этом талисмане.