Печать и колокол   ::   Кларов Юрий Михайлович

Упомянул о золотых вышивках на одеждах римских императоров и рассказал о том, как властелин Византии Юстиниан, желая наладить у себя в стране производство шелка, отправил в Китай двух монахов-миссионеров, которые, похитив там шелковичных червей, тайно привезли их в своих бамбуковых, полых внутри, посохах в Константинополь.

Петренко, на которого я время от времени поглядывал, удовлетворенно кивнул головой («Вот это верно, монахи – они такие, вор на воре»).

Аудитория была дисциплинированная, сидели тихо, только поскрипывали стульями. Но по лицам я видел – скучновато. «Зажечь ребят» я не смог. Не получалось.

Первые проблески интереса появились, когда я стал говорить о Меншикове.

Сподвижник Петра I симпатий к себе не возбудил.

Да и что могло слушателям понравиться в «герцоге Ижорском»? Из бедняков, чуть ли не пролетарского происхождения, а выбрался в князья да герцоги – и тут же забыл о своих братьях по классу, стал крепостником, эксплуататором, казнокрадом. Таких перерожденцев в революцию к стенке ставили. И справедливо.

Другое дело Бухвостов. К нему слушатели сразу же прониклись симпатией. И я их понимал: свой! Он подкупал тем, что никогда не искал теплого местечка, был храбр, мужествен, справедлив и всегда готов, «не жалея живота своего», принять смерть за Россию.

Большинство моих слушателей, прошедших горнило гражданской войны, хорошо знали тяжелую солдатскую долю – холодную ярость штыковых атак, кровавое пламя артиллерийской канонады, разбойничий посвист пуль, тоску по дому и горький дым костров во время коротких привалов. Да и сейчас – разве они не солдаты? Не зря милицию называют младшей сестрой Красной Армии. Тот же фронт.