JК
Печать и колокол :: Кларов Юрий Михайлович
Страница: 294 из 319Ну да, они стояли рядом, поэтому я и ошибся… Но о чем, простите, мы с вами разговаривали, метр? Ах, да, о маске. Вы уже успели к ней привыкнуть точно так же, как к ней за прошедшие столетия привык я сам.
«Столетия?!» – мелькнуло в голове у Менотти.
– Да, столетия, – подтвердил ночной посетитель, словно читая его мысли. – Если мне память не изменяет, я с ней не расстаюсь уже лет семьсот или что-то вроде того.
Большинство относилось к ней довольно терпимо. Но, признаться, не все, далеко не все. Например, этот рыжий… как его?.. ну да, Ричард Львиное Сердце. Он ненавидел мою маску до рвоты. Почему? Не понимаю. Мы с ним познакомились на рынке, вернее, в Англии, которую он ухитрился превратить в рынок. Чтобы скопить немного деньжат на крестовый поход, рыжий оптом и в розницу распродавал всем желающим государственные должности. Тогда каждый за умеренную плату мог стать королевским министром, святым или, на худой конец, епископом.
«Если бы нашелся покупатель, – говорил он, – я бы с удовольствием продал Лондон».
Лондон в то время был не слишком лакомым куском: теснота, сырость, пожары, чума, грязь. И все же я бы его купил. В нем был какой-то шарм.
Ричард торговался, как последний барышник. И не будь на мне этой маски, мы бы с ним поладили. А так он продал Вильгельму Шотландию, а Лондон сохранил за собой.
Шотландия, правда, пошла за бесценок, не дороже брюссельской капусты в базарный день, но недостающую сумму ему удалось добрать с министров и советников своего покойного отца. Все это знатное стадо рыжий согнал в тюрьму и потребовал выкупа.
«Столетия?!» – мелькнуло в голове у Менотти.
– Да, столетия, – подтвердил ночной посетитель, словно читая его мысли. – Если мне память не изменяет, я с ней не расстаюсь уже лет семьсот или что-то вроде того.
Большинство относилось к ней довольно терпимо. Но, признаться, не все, далеко не все. Например, этот рыжий… как его?.. ну да, Ричард Львиное Сердце. Он ненавидел мою маску до рвоты. Почему? Не понимаю. Мы с ним познакомились на рынке, вернее, в Англии, которую он ухитрился превратить в рынок. Чтобы скопить немного деньжат на крестовый поход, рыжий оптом и в розницу распродавал всем желающим государственные должности. Тогда каждый за умеренную плату мог стать королевским министром, святым или, на худой конец, епископом.
«Если бы нашелся покупатель, – говорил он, – я бы с удовольствием продал Лондон».
Лондон в то время был не слишком лакомым куском: теснота, сырость, пожары, чума, грязь. И все же я бы его купил. В нем был какой-то шарм.
Ричард торговался, как последний барышник. И не будь на мне этой маски, мы бы с ним поладили. А так он продал Вильгельму Шотландию, а Лондон сохранил за собой.
Шотландия, правда, пошла за бесценок, не дороже брюссельской капусты в базарный день, но недостающую сумму ему удалось добрать с министров и советников своего покойного отца. Все это знатное стадо рыжий согнал в тюрьму и потребовал выкупа.