Первая любовь   ::   Коковин Евгений Степанович

– Понимаю, что ты ничего в этом не понимаешь, – сказал я. – Какое же может быть утро у большого до­ма? У всех домов утро одинаковое.

– А вот пойдем спросим у Николая Ивановича, – упорствовал Костя, хотя и чувствовал, что не совсем уверен в своих объяснениях.

Пошли к Николаю Ивановичу, взяв с собой книгу.

– Мироздание – это вселенная, весь мир, – объяс­нил нам старший механик. – А под словом «утро» здесь надо понимать начало.

– Вот видишь, – торжествующе заявил Костя. – Я же говорил: начало дня, это значит утро…

– Новая Земля показалась этому путешественнику слишком пустынной, необитаемой, – продолжал Нико­лай Иванович. – Потому он и сравнивает новоземельскую природу с зарождением жизни на Земле.

– А ты спорил еще! – сказал Костя, когда мы вы­шли из каюты старшего механика. – Ну, кто был прав?

– Ты был прав, – усмехнулся я. – «Мировое зда­ние, самый большой дом в мире!» Эх ты, профессор! Поедем-ка лучше на берег да посмотрим это «утро ми­роздания»! Сейчас уже якоря отдадут.

Вначале Костя, судя по его лицу, хотел рассердить­ся, но потом улыбнулся.

– Не будем спорить.

Он взял меня под руку, и мы с ним поднялись на па­лубу.

– Где вы были? – спросил встретивший нас Илько. – Я вас ищу, ищу.

– Ну как, Илько, похожа Новая Земля на вашу тундру?

– Нет, совсем, совсем не похожа. У нас Печора не такая. И тундра у нас совсем не такая, как эта земля. Высокая земля. И где тут ягель? Одни камни. Плохо тут.