Первая любовь   ::   Коковин Евгений Степанович

– А если серьезно, то лучше не будьте… дураком и мерзавцем! – последние слова Малыгин произнес по русски и затем добавил по-английски: – Илько – гражданин Советского Союза!

И капитан вышел из кают-компании



ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ДЕВЯТЬ БАЛЛОВ

На следующий день утром Пав тик Жаворонков передал капитану радиограмму с предписанием следовать в порт.

«Октябрь» взял курс на Архангельск.

Англичане и маленький китаец настолько занимали наши мысли, что я почти забыл о Грисюке. Да он и сам редко выходил на палубу. «Ладно, – думал я, – придем в Архангельск, и я поведу Грисюка домой. Какой это будет у нас желанный гость! Вот обрадуются мама и де душка! И обо всем его расспросят».

Ли мы видели редко. Должно быть, ему здорово по­пало от Дрейка, и он теперь боялся с нами встречаться. Когда кто-нибудь из команды подходил к нему, он пуг­ливо убегал.

Погода наладилась. Даже в океане чувствовалось наступление лета. Солнце уже нагревало палубу, горело в медных поручнях, яркими отблесками играло в волнах.

Мы сидели на палубе и разговаривали.

– Правильно сказал Илько, – заметил Костя. – Этого китайчонка надо бы отнять у инглишей, а потом отправить в Китай. Ему там будет лучше.

– Сейчас в Китае война, – сказал Жаворонков. – Китай хотят сделать колонией. Ему бы у нас, в России, остаться. Только, наверное, англичане не согласятся его оставить. Этот штурман, этот Дрейк…

– А какое дело Дрейку? – спросил с возмущением кочегар Матвеев. – Разве он купил мальчишку? У него нет никаких прав!

– Нужно обо всем этом рассказать капитану.