JК
Пиратика :: Ли Танит
Страница: 197 из 338От изнеможения и боли ни у кого не осталось сил на морскую болезнь.
Иногда делали небольшой перерыв на отдых. Или же Артия заменяла кого-нибудь из гребцов на Эйри, Вускери или Черного Хвата (сама она ни разу ни с кем не менялась, работая в полную силу). По ночам люди лежали вповалку на палубе — внизу было еще жарче — и оглашали воздух протяжными стонами.
Свин перестал скулить. Он бродил по палубе, лизал руки своих друзей, будто старался утешить.
— Славный он пес.
— Лучший пес в Ангелии.
— Ангелия, о старая добрая Ангелия, увидим ли мы когда-нибудь твои бледные прохладные берега?!
Планкветт то и дело слетал вниз, чтобы помочь Артии грести: он усаживался ей на голову, дожидаясь, когда она начнет ругаться, или же садился на весло и вспархивал, едва оно касалось воды, потом садился обратно — и так раз за разом.
— Планкветт… я… тебя… убью… я… из тебя… суп сварю!
Планкветт, восседая на носу шлюпки, невозмутимо чистил крылышки.
— Восемь амбалов.
* * *
В тот вечер, улучив минуту отдыха, Феликс Феникс присел в тени брезентового навеса, натянутого над полубаком, и принялся рисовать. Пальцы у него были скользкими от пота, белая рубаха прилипла к спине.
Артия подошла к нему, посмотрела сверху вниз сначала на него, потом на его работу.
— Руки от весел не болят? Карандаш из пальцев не выскальзывает? Как жаль, что вам приходится растрачивать свою энергию понапрасну.
Иногда делали небольшой перерыв на отдых. Или же Артия заменяла кого-нибудь из гребцов на Эйри, Вускери или Черного Хвата (сама она ни разу ни с кем не менялась, работая в полную силу). По ночам люди лежали вповалку на палубе — внизу было еще жарче — и оглашали воздух протяжными стонами.
Свин перестал скулить. Он бродил по палубе, лизал руки своих друзей, будто старался утешить.
— Славный он пес.
— Лучший пес в Ангелии.
— Ангелия, о старая добрая Ангелия, увидим ли мы когда-нибудь твои бледные прохладные берега?!
Планкветт то и дело слетал вниз, чтобы помочь Артии грести: он усаживался ей на голову, дожидаясь, когда она начнет ругаться, или же садился на весло и вспархивал, едва оно касалось воды, потом садился обратно — и так раз за разом.
— Планкветт… я… тебя… убью… я… из тебя… суп сварю!
Планкветт, восседая на носу шлюпки, невозмутимо чистил крылышки.
— Восемь амбалов.
* * *
В тот вечер, улучив минуту отдыха, Феликс Феникс присел в тени брезентового навеса, натянутого над полубаком, и принялся рисовать. Пальцы у него были скользкими от пота, белая рубаха прилипла к спине.
Артия подошла к нему, посмотрела сверху вниз сначала на него, потом на его работу.
— Руки от весел не болят? Карандаш из пальцев не выскальзывает? Как жаль, что вам приходится растрачивать свою энергию понапрасну.