JК
Пять моих собак :: Перфильева Анастасия Витальевна
Страница: 33 из 112Но она всё и поняла: не спросив, не сказав ничего, схватила тряпку и мгновенно подтёрла на полу эти чёткие круглые собачьи следы!
И сразу же из комнаты Александры Николаевны:
– Рона, марш в постель! Полуночники изволили вернуться? Запри на цепочку…
Рона выполнила всё безмолвно, переглянувшись с Андрейкой. А мы были уже в своей крепости. Плотно закрыли дверь, отдышались, разделись, поели, сунув под кровать треть честно разделённого скромного ужина, и завалились спать, тоже втроём!
Несомненно, я допустила ошибку, приютив в ту морозную ночь усталого Тобика. Он уцепился за это первое разрешение как за спасение. Он прокрадывался к нам на третий этаж неслышно, при любой возможности. Не знаю, может быть, Рона с Андрейкой помогали этому. Я делала вид, что ничего не замечаю. И, как будто обнаружив неожиданно у себя или у Андрейки под кроватью спрятавшегося Тобика, по утрам начинала громко выговаривать:
– Опять пришёл и залез! Андрей, что за наказание? На двор, сейчас же на двор!
Я притворялась, и ребята прекрасно это понимали. Даже Лёля. Она нашёптывала матери в кухне:
– Они его вечером тихонько впускают. Нарочно. И ОНА тоже! (ОНА – это я.)
– Безобразие! Ещё культурные, москвичи!.. Увижу хоть раз собаку, в райсовет с жалобой пойду. Тоже мне эвакуированные… – шипела Александра Николаевна.
Конечно, не все жильцы в доме относились к Тобику плохо, некоторые даже приносили ему остатки еды. Но наша хозяйка…
А ведь Тобик ничем ей особенно не мешал.
Рона и Андрейка подтирали за ним малейшие следы.
И сразу же из комнаты Александры Николаевны:
– Рона, марш в постель! Полуночники изволили вернуться? Запри на цепочку…
Рона выполнила всё безмолвно, переглянувшись с Андрейкой. А мы были уже в своей крепости. Плотно закрыли дверь, отдышались, разделись, поели, сунув под кровать треть честно разделённого скромного ужина, и завалились спать, тоже втроём!
Несомненно, я допустила ошибку, приютив в ту морозную ночь усталого Тобика. Он уцепился за это первое разрешение как за спасение. Он прокрадывался к нам на третий этаж неслышно, при любой возможности. Не знаю, может быть, Рона с Андрейкой помогали этому. Я делала вид, что ничего не замечаю. И, как будто обнаружив неожиданно у себя или у Андрейки под кроватью спрятавшегося Тобика, по утрам начинала громко выговаривать:
– Опять пришёл и залез! Андрей, что за наказание? На двор, сейчас же на двор!
Я притворялась, и ребята прекрасно это понимали. Даже Лёля. Она нашёптывала матери в кухне:
– Они его вечером тихонько впускают. Нарочно. И ОНА тоже! (ОНА – это я.)
– Безобразие! Ещё культурные, москвичи!.. Увижу хоть раз собаку, в райсовет с жалобой пойду. Тоже мне эвакуированные… – шипела Александра Николаевна.
Конечно, не все жильцы в доме относились к Тобику плохо, некоторые даже приносили ему остатки еды. Но наша хозяйка…
А ведь Тобик ничем ей особенно не мешал.
Рона и Андрейка подтирали за ним малейшие следы.