Пять моих собак   ::   Перфильева Анастасия Витальевна

– Андрейка, – быстро зашептала она, – он в землянке опять будет ночевать, а папа дверку сверху собьёт и замок навесит, чтобы сюда не бегал. И половик мне старый дал. Кормить, папа сказал, можно, что от обеда останется, ты не бойся…

Рона исчезла. Мы заснули.

Собаки всегда угадывают, что близкие люди готовятся к отъезду.

Пока мы с Андрейкой исподволь собирали и перевязывали свои нехитрые пожитки, Тобик следил за нами внимательно, но спокойно.

Но вот я получила на заводе разрешение уволиться, и на свет появился из-под кровати старый чемодан, за которым столько раз находил Тобик пристанище.

Пёс встревожился. Беспокойно переводил он глаза с чемодана на дверь, на пол под кроватью, потом на нас, словно спрашивал:

«Что случилось? Зачем вытащили это?»

А потом пришло и памятное утро.

Стояли уже первые апрельские дни. На солнце буйная капель лила с крыш, с подоконников… В парке снег стал такой рыхлый, что ребятишки проваливались в сугробы по пояс. Свежий, сырой, пряный ветер рябил на подсыхающем асфальте у дома лужи. Горластые воробьи кричали в чёрных сучьях деревьев.

Чтобы снова приучить Тобика к землянке – это была просто заваленная ржавым железом и разным хламом яма возле бомбоубежища, – Рона с Андрейкой уже несколько вечеров заманивали туда пса какой-нибудь едой и запирали на замок. Александр Николаевич сдержал слово: он прибил к врытым над ямой столбам дощатую дверку с кольцами. Ключ Рона и Андрейка уносили домой, утром перед школой выпускали узника, и он гулял по парку или во дворе до вечера.