JК
Пять моих собак :: Перфильева Анастасия Витальевна
Страница: 96 из 112Казалось, воздух звенит от лая, хотя то и дело слышалось: «Спокойно!», «К ноге!», «Тихо!», «Назад!..»
Очередь у билетных касс, наверно, никогда не была такой громкой и пёстрой.
Над воротами стадиона развевались яркие флаги. Разноцветные стрелки-указатели поясняли, где какая будет выставлена порода. Владельцы и собаки растекались направо и налево. Вскоре я увидела на одной из боковых дорожек вереницу хозяев со спаниелями на поводках.
Спаниели были чёрные, чёрно-серые, шоколадные, бело-чёрные в пятнах… И только два, на которых я поглядела с завистью – у них уши были много длиннее Манюниных, – оказались похожей масти, серебристо-белой.
– Послушайте, дама! – крикнула мне хозяйка одного из спаниелей. – Ваша, случайно, не Черрина дочка?
– Да, её мать звали Черри…
– Ну так вот, знакомьтесь, – это её отец! Чарли, ко мне!
И она торжественно подвела к Манюне своего серебряного пса.
– Очень приятно, – сказала я, хотя шерсть у Манюни на загорбке при виде родного отца встала дыбом.
Но тут чёрный, подвешенный к столбу рупор прохрипел:
«Спаниели первого разряда – на ринг! Судейская коллегия в составе…» – дальше что-то невнятное.
Хозяйка Манюниного отца выпрямилась и мерным, горделивым шагом удалилась к центру стадиона.
– Скажите, пожалуйста, – спросила я сидевшую рядом прямо на земле женщину с рвущимся к нам бойким коричневым спаниелем, – когда должны вызвать нас? Моей – два года.
Очередь у билетных касс, наверно, никогда не была такой громкой и пёстрой.
Над воротами стадиона развевались яркие флаги. Разноцветные стрелки-указатели поясняли, где какая будет выставлена порода. Владельцы и собаки растекались направо и налево. Вскоре я увидела на одной из боковых дорожек вереницу хозяев со спаниелями на поводках.
Спаниели были чёрные, чёрно-серые, шоколадные, бело-чёрные в пятнах… И только два, на которых я поглядела с завистью – у них уши были много длиннее Манюниных, – оказались похожей масти, серебристо-белой.
– Послушайте, дама! – крикнула мне хозяйка одного из спаниелей. – Ваша, случайно, не Черрина дочка?
– Да, её мать звали Черри…
– Ну так вот, знакомьтесь, – это её отец! Чарли, ко мне!
И она торжественно подвела к Манюне своего серебряного пса.
– Очень приятно, – сказала я, хотя шерсть у Манюни на загорбке при виде родного отца встала дыбом.
Но тут чёрный, подвешенный к столбу рупор прохрипел:
«Спаниели первого разряда – на ринг! Судейская коллегия в составе…» – дальше что-то невнятное.
Хозяйка Манюниного отца выпрямилась и мерным, горделивым шагом удалилась к центру стадиона.
– Скажите, пожалуйста, – спросила я сидевшую рядом прямо на земле женщину с рвущимся к нам бойким коричневым спаниелем, – когда должны вызвать нас? Моей – два года.