JК
Подземная Москва :: Алексеев Глеб Васильевич
Страница: 60 из 117 —
На что герр Кранц добродушно ответил:
— Вы мудры, как сам Кант! — он тронул Кухарен-кин нос носком сапога, а «негодяй» заорал хохлу в ухо:
— Вставай! Вставай, товарищ!
Кухаренко вывел носом столь сложную руладу, что едва не поперхнулся, и продрал глаза. По привычке сначала он сплюнул, матерно выругался и сказал:
— Отож заснув, бисового батька… — и тут уж окончательно проснулся. — Це що за вшива команда? Яки таки люде, черта вам в зубы? Геть!
Инженеры слегка отступили.
— Покажь мандат, трясьця твоей маме! — наступал он на «негодяя». — Куды, куды залезли, бисовы дети? А ну, покажь мандат!.. Какой такой у тебя пароль-пропуск?
Но Кранц повернул ручку. Стрелка скользнула по зеленоватым цифрам и остановилась на тридцати. Тогда из камеры вырвалась тупая фиолетовая молния, она ударила в поднятую хохлом мотыгу и зажгла ее. Мотыга, словно сухая трость, вспыхнула ржавым мгновенным пламенем и выпала из его рук. Хохол раскрыл рот, словно хотел еще крикнуть: «От, бисовы диты!» — и вдруг рухнул на камни, пораженный внезапным сном…
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
РАЗГОВОР О НЕКОТОРЫХ ПУСТЯКАХ
Иностранцы продолжали путь.
— Скажите, дорогой Кранц, — вдруг спросил Шпе-ер, — что вы испытываете, когда вам приходится во имя науки убивать живое существо?
— Я не понимаю вопроса! — удивленно отозвался тот.
— Ну, например, когда вы своими лучами убиваете человека?
Эта фраза герра Шпеера окрасилась некоторым оттенком грусти. Все же он был правоверным немцем из Веймара, в котором живали и Гёте, и Шиллер, и даже румянощекие романтики не раз собирали там голубые цветы.
На что герр Кранц добродушно ответил:
— Вы мудры, как сам Кант! — он тронул Кухарен-кин нос носком сапога, а «негодяй» заорал хохлу в ухо:
— Вставай! Вставай, товарищ!
Кухаренко вывел носом столь сложную руладу, что едва не поперхнулся, и продрал глаза. По привычке сначала он сплюнул, матерно выругался и сказал:
— Отож заснув, бисового батька… — и тут уж окончательно проснулся. — Це що за вшива команда? Яки таки люде, черта вам в зубы? Геть!
Инженеры слегка отступили.
— Покажь мандат, трясьця твоей маме! — наступал он на «негодяя». — Куды, куды залезли, бисовы дети? А ну, покажь мандат!.. Какой такой у тебя пароль-пропуск?
Но Кранц повернул ручку. Стрелка скользнула по зеленоватым цифрам и остановилась на тридцати. Тогда из камеры вырвалась тупая фиолетовая молния, она ударила в поднятую хохлом мотыгу и зажгла ее. Мотыга, словно сухая трость, вспыхнула ржавым мгновенным пламенем и выпала из его рук. Хохол раскрыл рот, словно хотел еще крикнуть: «От, бисовы диты!» — и вдруг рухнул на камни, пораженный внезапным сном…
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
РАЗГОВОР О НЕКОТОРЫХ ПУСТЯКАХ
Иностранцы продолжали путь.
— Скажите, дорогой Кранц, — вдруг спросил Шпе-ер, — что вы испытываете, когда вам приходится во имя науки убивать живое существо?
— Я не понимаю вопроса! — удивленно отозвался тот.
— Ну, например, когда вы своими лучами убиваете человека?
Эта фраза герра Шпеера окрасилась некоторым оттенком грусти. Все же он был правоверным немцем из Веймара, в котором живали и Гёте, и Шиллер, и даже румянощекие романтики не раз собирали там голубые цветы.