JК
Поклонники змей :: Эмар Густав
Страница: 8 из 34Никто не знал ее родителей, у своих соседей она пользовалась крайне сомнительной репутацией и те далеко обходили ее хижину из суеверного страха, чтобы она не накликала никакой беды.
Насколько можно было судить, Сумере было около 40 лет. Говорят, в молодости она была очень красивой. Называли 3-4 истории, в которых она играла выдающуюся роль и в которых фигурировали убийства, поджоги и отравления.
Но страх, который внушала эта женщина, был настолько велик, что, хотя преступления приобрели общую огласку, однако никто не решался вслух обвинить ее в них. Все люди ее класса оказывали ей, действительно или притворно, глубокое уважение, которым заразились даже помещики, люди, бесспорно интеллигентные. Эта безнаказанность еще больше увеличивала ее поражающий цинизм.
В тот день, когда начался наш рассказ, между десятью и одиннадцатью часами вечера, в то время, как ураган свирепствовал, с корнем вырывая столетние деревья и превращая ручьи в бурные потоки, харчевня негритянки светилась, как отверстие ада; за плохо притворенной дверью слышались хриплые голоса пьяных людей, оравших песни.
Четыре субъекта, с подозрительными лицами, сидели здесь, развалившись на скамьях, вокруг грязного стола, и полными стаканами тянули тафию. Эти четыре субъекта, отталкивающая наружность которых носила следы скотского отупения, производимого пьянством, были, насколько можно было рассмотреть их при дрожащем свете дымной лампы, еще молодые негры, высокого роста и атлетического сложения.
Насколько можно было судить, Сумере было около 40 лет. Говорят, в молодости она была очень красивой. Называли 3-4 истории, в которых она играла выдающуюся роль и в которых фигурировали убийства, поджоги и отравления.
Но страх, который внушала эта женщина, был настолько велик, что, хотя преступления приобрели общую огласку, однако никто не решался вслух обвинить ее в них. Все люди ее класса оказывали ей, действительно или притворно, глубокое уважение, которым заразились даже помещики, люди, бесспорно интеллигентные. Эта безнаказанность еще больше увеличивала ее поражающий цинизм.
В тот день, когда начался наш рассказ, между десятью и одиннадцатью часами вечера, в то время, как ураган свирепствовал, с корнем вырывая столетние деревья и превращая ручьи в бурные потоки, харчевня негритянки светилась, как отверстие ада; за плохо притворенной дверью слышались хриплые голоса пьяных людей, оравших песни.
Четыре субъекта, с подозрительными лицами, сидели здесь, развалившись на скамьях, вокруг грязного стола, и полными стаканами тянули тафию. Эти четыре субъекта, отталкивающая наружность которых носила следы скотского отупения, производимого пьянством, были, насколько можно было рассмотреть их при дрожащем свете дымной лампы, еще молодые негры, высокого роста и атлетического сложения.