JК
Полосатая спинка. Рассказы :: Радзиевская Софья Борисовна
Страница: 164 из 236Мы все повскакали с мест: Попка куда-то зовёт, надо бежать!
Увидев, что мы его поняли, Попка устремился за дом, прямо на гороховую полянку.
Что там было! Посредине вырванных и искромсанных сильным Попкиным клювом гороховых плетей визжал задыхающийся, весь обмотанный горохом Попкин воспитанник — щенок. При всём желании Попка не смог проложить ему дорогу из плена, куда сам, очевидно, и завёл его полакомиться вкусным горошком.
Мы выпутали бедного толстяка и отнесли в будку к кормилице — Белке, которой он долго с визгом что-то рассказывал, а Попка сидел рядом и имел очень сконфуженный вид.
Стряслась раз беда и с самим Попкой. Как-то утром он прилетел на террасу, молча опустился ко мне на плечо и прижался головой к щеке с тихим жалобным бормотаньем.
— У него кровь, кровь на головке! — вскричал Тарас и сразу же горько заплакал. Попку все любили. Осторожно сняв его с плеча, я осмотрела рану: верхняя половинка клюва была надломлена у основания, и по белой щеке капала кровь.
Попка стонал и сам протягивал мне голову, жаловался и просил помощи.
Завтрак был прерван. Все вскочили с мест.
Тарас схватил за рукав сидевшего за столом доктора — гостя.
— Иван Петрович, — умолял он, — ведь вы всё равно доктор, вы же людей лечите, скорее полечите Попочку, дайте ему порошков от носа.
— Дам, дам, — успокаивал его доктор. — Вы его только подержите, а то он не знает, что я доктор, да как цапнет…
Но Попке было не до цапанья. Клюв был беспомощно открыт, и Попка тихонько трогал мою щеку своим длинным тёмным языком с пуговкой на конце.
Увидев, что мы его поняли, Попка устремился за дом, прямо на гороховую полянку.
Что там было! Посредине вырванных и искромсанных сильным Попкиным клювом гороховых плетей визжал задыхающийся, весь обмотанный горохом Попкин воспитанник — щенок. При всём желании Попка не смог проложить ему дорогу из плена, куда сам, очевидно, и завёл его полакомиться вкусным горошком.
Мы выпутали бедного толстяка и отнесли в будку к кормилице — Белке, которой он долго с визгом что-то рассказывал, а Попка сидел рядом и имел очень сконфуженный вид.
Стряслась раз беда и с самим Попкой. Как-то утром он прилетел на террасу, молча опустился ко мне на плечо и прижался головой к щеке с тихим жалобным бормотаньем.
— У него кровь, кровь на головке! — вскричал Тарас и сразу же горько заплакал. Попку все любили. Осторожно сняв его с плеча, я осмотрела рану: верхняя половинка клюва была надломлена у основания, и по белой щеке капала кровь.
Попка стонал и сам протягивал мне голову, жаловался и просил помощи.
Завтрак был прерван. Все вскочили с мест.
Тарас схватил за рукав сидевшего за столом доктора — гостя.
— Иван Петрович, — умолял он, — ведь вы всё равно доктор, вы же людей лечите, скорее полечите Попочку, дайте ему порошков от носа.
— Дам, дам, — успокаивал его доктор. — Вы его только подержите, а то он не знает, что я доктор, да как цапнет…
Но Попке было не до цапанья. Клюв был беспомощно открыт, и Попка тихонько трогал мою щеку своим длинным тёмным языком с пуговкой на конце.