Порфира и олива   ::   Синуэ Жильбер

Пересуды и клевета с той поры стали его привычным уделом. Он устало спросил:

— Папа желает нашего разрыва?

— Именно так. Твоя жизнь являет собой зрелище, оскорбляющее самого Господа, а для паствы она служит примером мерзостного соблазна.

«Ты веришь, что в этой жизни возможно счастье? — Не знаю. Но думаю, что, наверное, можно заклясть беду».

Эти фразы, которыми они обменялись несколько недель тому назад, теперь зазвучали в памяти, словно похоронный звон. Калликст не произнес ни слова, лишь покачал головой и подошел к маленькому открытому окошку, глядевшему на море и песчаную отмель. Ипполит, несколько озадаченный, присматривался к нему.

Он-то, помня горячий нрав своего давнишнего знакомца, ожидал совсем другой реакции. Вспышки, яростного отпора, а не этой видимости смирения.

— Но мы же не причиняем зла, никому не вредим, — почти неслышно прошептал Калликст.

Ипполит мог бы поклясться, что он не с ним говорит, а сам с собой. Но отозвался:

— Священнику подобает с неукоснительной строгостью чтить слово Господне. Я должен напомнить тебе, что сказал Христос: «Ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше».

— Но из-за этого обречено страдать другое существо.

— Разве мы все не призваны к страданию и жертве? Мы здесь затем, чтобы подготовиться к жизни вечной. А, следовательно...