Порфира и олива   ::   Синуэ Жильбер

Какой пример я могу подавать людям, ежели не соблюдаю даже самых насущных религиозных запретов?

Она бросилась к нему, вцепилась в его руку с такой силой, будто в их хижину хлынул океан:

— Калликст, я люблю тебя. Это единственная заповедь, которой необходимо следовать. Мы оба приняли свою долю страданий, знаем, что такое жертвы. Ты и я, мы расплатились за целые столетия будущих заблуждений. Заклинаю тебя, не позволяй им разорвать узы, связывающие нас!

Наступило долгое молчание, тишина набегала волнами в такт отдаленным ударам прибоя.

— Я уже не смогу разорвать узы, связывающие меня с Господом...

Она смотрела на него, приоткрыв рот. Не в силах подобрать нужное слово.

Ипполит не нашел лучшего момента, чтобы вмешаться:

— Папа Виктор поручил сказать вам, что в случае отказа ему придется решиться на отлучение вас обоих. Иного выхода нет.

Молодая женщина молча сжала кулаки, потом вдруг разразилась рыданиями:

— Отлучить! Покарать! Наказать! Значит, у вас, у мужчин, никогда не найдется других слов? Настанет день, завтра или через тысячу лет, когда кто-то отменит этот неправедный закон, все изменится, зачем же сегодня страдать во имя такой несправедливости?

— Марсия... мне больно. Так же больно, как тебе. Надо быть мужественными. Мне ли наставлять тебя насчет мужества? Это ты меня ему научила.

— Расстаться с тобой... снова вернуться в пустоту... в ничто, в этот бессмысленный бред...