Порфира и олива   ::   Синуэ Жильбер

Приходится осознать очевидное: от Нумидии до Мавритании нет ни одного города, который уберегся бы от этой беды.

Зефирий, заметно подавленный, с трудом приподнялся на ложе. Калликст продолжал:

— Теоретически предполагается, будто преследования должны касаться только новообращенных, однако же ясно: власти ополчились на всех христиан без исключения. По правде говоря, нельзя нам и дальше сидеть сложа руки в чаянии божественного спасения.

Папа устало пожал плечами:

— Калликст, Калликст, друг мой, ведь часа не проходит, чтобы мы снова не заговорили об этом. И каждый день крестим новообращенных. Мы постоянно под угрозой. Надо ли напоминать тебе, что за последние годы нас уже раз сто чуть не побили камнями? А сколько разграбили наших домов, я уж и не упомню.

Калликст решительно замотал головой:

— Тем не менее, я настаиваю: нужно попытаться что-нибудь предпринять.

— Слушаю тебя. За твоими настояниями наверняка кроется какой-нибудь замысел, план. Или же...

— Более чем план: это реальность. Я просил Юлию Домну принять меня.

— Что? Ты просился на прием к императрице? Да ты, видно, разум потерял? Ты хоть знаешь, что это за женщина?

— Я однажды встречался с ней в Антиохии, во время тех Игр, что затеял Коммод. Она тогда еще не была супругой императора.

— Тем не менее, позволь мне освежить твою память. Юлия Домна сирийка, дочь верховного жреца Эмеса.

Это я знаю.