Последние Каролинги   ::   Говоров Александр

— Это в первую очередь графства Парижскогоземля!

— Но мы ему разрешили…

— Кто это «мы»?

— Каролинги.

Некоторое время Эд вышагивал молча, задевая плотные листья диковинных растений. Затем остановился перед матерью:

— В первый раз, светлейшая, у нас идет столь открытый разговор, вы сами его захотели. Так потрудитесь же мне заодно растолковать: вы ли это писали покойному канцлеру Гугону, чтобы мне не давать парижского лена?

— Я объясню… — лепетала принцесса. — Все откровенно… Подложите-ка мне вон ту подушку.

Из-за малахитовой колонны портика Азарика хорошо видела, как старуха устраивается на диване, как жует что-то бескровными губами.

— Благодарю… Теперь слушайте меня, граф Парижский. Беда в том, что вы не Каролинг.

— Как, разве я не ваш сын?

— М-м, ваше рождение на веки вечные вписано в книги святого Эриберта, у которого вы крещены. Я не о том. Боюсь, однако, что вы хоть и этакий удалец, а меня не поймете…

— Постараюсь.

— Каролинги, милый мой, — это даже не происхождение по крови, это скорее стиль жизни… Это… как бы лучше объяснить… умение все делать во благовремении, по чину, в порядке, уготованном достойными людьми. Наш племянник, Карл Третий, прозванный Толстым, — уж на что его ославили никчемным, а поглядите, как он возглавляет пир или восходит на трон в собрании прелатов! Одна осанка стоит двухсот лет непрерывного царствования предков! Или даже бедняга Карл, дурачок… Он будет царствовать, ибо он наш.