JК
Последние Каролинги :: Говоров Александр
Страница: 220 из 334 — Должен же я вам дать представление о том, что долг перед святой церковью выше любого вассального долга. И не дерзите. Забыли разве, как у Эда собак при всем народе носили?
— Ваши милости, не спорьте! — стонал аббат. — Время идет!
Все еще поварчивая, канцлер соединил всех в кружок и шепотом изложил свой план.
— Ого-го! — воскликнул барон. — Это я понимаю! И когда?
— Сегодня. Сейчас. У нас осталась только эта ночь. Она дается, по правилам, чтобы покаявшийся глубже почувствовал меру своего падения, а церковь еще раз обдумала постановление о возвращении отлученного в свое лоно. Она не принимает скороспелых решений. Но знайте, Гоццелин со своим капитулом уже готовится к торжеству!
— Согласны, — сказал барон из Мельдума, и близнецы закивали.
— Ты какие меры принял, — обратился Фульк к аббату, — чтобы у бастарда было как можно меньше людей?
— Он по-прежнему один. Хотя все уверены, что теперь отлучение будет снято, запрета никто пока не нарушает.
— А оборотень, оборотень? — спросили близнецы.
— Он или как его лучше назвать — она? — увы, не отходит от своего опекаемого. Можно бы ее того… Да возьмет ли ее сталь?
И тут канцлер засмеялся, закидывал голову и тряс бледными ушами, а собравшиеся с недоумением и даже обидой на него смотрели.
— Ну ладно… — Фульк закрыл рот ладонью. — Бедные, бедные, наивные вояки! Вот вам ладанки с частицами мощей — церковь ограждает от чар своих сынов.
— Ваши милости, не спорьте! — стонал аббат. — Время идет!
Все еще поварчивая, канцлер соединил всех в кружок и шепотом изложил свой план.
— Ого-го! — воскликнул барон. — Это я понимаю! И когда?
— Сегодня. Сейчас. У нас осталась только эта ночь. Она дается, по правилам, чтобы покаявшийся глубже почувствовал меру своего падения, а церковь еще раз обдумала постановление о возвращении отлученного в свое лоно. Она не принимает скороспелых решений. Но знайте, Гоццелин со своим капитулом уже готовится к торжеству!
— Согласны, — сказал барон из Мельдума, и близнецы закивали.
— Ты какие меры принял, — обратился Фульк к аббату, — чтобы у бастарда было как можно меньше людей?
— Он по-прежнему один. Хотя все уверены, что теперь отлучение будет снято, запрета никто пока не нарушает.
— А оборотень, оборотень? — спросили близнецы.
— Он или как его лучше назвать — она? — увы, не отходит от своего опекаемого. Можно бы ее того… Да возьмет ли ее сталь?
И тут канцлер засмеялся, закидывал голову и тряс бледными ушами, а собравшиеся с недоумением и даже обидой на него смотрели.
— Ну ладно… — Фульк закрыл рот ладонью. — Бедные, бедные, наивные вояки! Вот вам ладанки с частицами мощей — церковь ограждает от чар своих сынов.