JК
Прекрасная чародейка :: Нефф Владимир
Страница: 296 из 530Можно блестяще владеть чужим языком, но, как ни верти, нет выше той сладостной, любовной речи, которой к вам обращалась мать, — или я не прав, господин герцог?
— Невозможно, немыслимо, чтоб идиотское вмешательство какого-то негодяя, сующего свой нос куда не надо, разрушило все мое построение! — Теперь Вальдштейн заговорил быстро, словно у него оставалось очень мало времени и надо было использовать его полнее. — Как вы себе представляете? Ну, погасили мою ракету, что дальше? Неужели в своей наивности вы полагаете, что я завишу от глупой игрушки? Да, я не рассчитывал на ваше глупое вторжение, но я подумал и о других непредвиденных обстоятельствах, которые могли бы помешать мне, например, о густом тумане, граде, и принял меры против этого…
— Посмотрим, — сказал Петр, укрепляя на упоре ракету с синей головкой. — Код ваших ракет мне неизвестен, как и значение их окраски, но ничего: я просто пущу шутиху другого цвета, чем это хотели сделать вы. — И он взялся за свечу.
— Вы этого не сделаете! — вскричал Вальдштейн. — Я вас прошу!
— Сделаю.
Вальдштейн сполз с кресла и опустился на колени.
— Заклинаю вас, не зажигайте! — он с мольбою сложил ладони. — Я, властитель мира, на коленях умоляю вас, скот вы этакий!
Петр, с горящей свечой в руке, засмеялся.
— Вы уже назвали меня идиотом, болваном, скотом — не этими ли любезностями надеетесь вы повысить мою симпатию к вашей особе до такой степени, что я мгновенно сделаюсь вашим преданным другом и слугой? Видимо, вы больше привыкли рубить головы, чем уговаривать людей медовыми речами. Но хватит болтать.
— Невозможно, немыслимо, чтоб идиотское вмешательство какого-то негодяя, сующего свой нос куда не надо, разрушило все мое построение! — Теперь Вальдштейн заговорил быстро, словно у него оставалось очень мало времени и надо было использовать его полнее. — Как вы себе представляете? Ну, погасили мою ракету, что дальше? Неужели в своей наивности вы полагаете, что я завишу от глупой игрушки? Да, я не рассчитывал на ваше глупое вторжение, но я подумал и о других непредвиденных обстоятельствах, которые могли бы помешать мне, например, о густом тумане, граде, и принял меры против этого…
— Посмотрим, — сказал Петр, укрепляя на упоре ракету с синей головкой. — Код ваших ракет мне неизвестен, как и значение их окраски, но ничего: я просто пущу шутиху другого цвета, чем это хотели сделать вы. — И он взялся за свечу.
— Вы этого не сделаете! — вскричал Вальдштейн. — Я вас прошу!
— Сделаю.
Вальдштейн сполз с кресла и опустился на колени.
— Заклинаю вас, не зажигайте! — он с мольбою сложил ладони. — Я, властитель мира, на коленях умоляю вас, скот вы этакий!
Петр, с горящей свечой в руке, засмеялся.
— Вы уже назвали меня идиотом, болваном, скотом — не этими ли любезностями надеетесь вы повысить мою симпатию к вашей особе до такой степени, что я мгновенно сделаюсь вашим преданным другом и слугой? Видимо, вы больше привыкли рубить головы, чем уговаривать людей медовыми речами. Но хватит болтать.