Прерванная дружба   ::   Войнич Этель Лилиан

Как же можно требовать, чтоб я не скользил в грязи или был „выше“ туманов? Но он меня не пожалел. Самое неприятное в этих бессмертных с каменным сердцем – их равнодушная надменность».

Всю рождественскую неделю писем не было, потом, после десятидневного молчания, пришёл пакет, адресованный Маргарите. В нём лежало ожерелье из разноцветных ракушек, скреплённых крохотными золотыми колечками, и длинное письмо, которое вместо обращения начиналось так: «Тысяча и одна ночь. Сказка о пьяном кучере и хромом иностранце».

Спустя несколько дней Рене входил в лондонскую квартиру своего друга. Феликс, бледный и осунувшийся, лежал на диване.

– Рене! – воскликнул он, вскакивая.

– Ложитесь, – спокойно отвечал Рене. – Почему же вы не дали мне знать раньше?

Феликс с минуту в изумлении смотрел на Рене, потом позволил уложить себя на диван, – он был ещё слишком слаб, чтобы стоять.

– Кто сказал вам, что я был болен? – раздражённо спросил он.

– Маргарита.

– А ей кто?

– Не знаю. Я уже неделю не видел её. Я читал в Амьене лекции. Она написала мне, что вы больны, и просила немедленно поехать в Лондон, чтобы ухаживать за вами. Я решил, что вы ей написали.

– Наверно, опять проболтался этот дурак Бертильон, – отвечал Феликс. – Он приехал сюда на военный смотр. Ну что за осел! Ведь я специально просил его держать язык за зубами. Н-неужели вы приехали только из-за меня? Что за нелепость! Я вполне оправился, осталась только небольшая слабость.