JК
Принцесса из рода Борджиа :: Зевако Мишель
Страница: 291 из 733 — Ты что, онемел? Блеешь, вместо того, чтобы отвечать! Но я развяжу тебе язык!
И цыган уже замахнулся своей дубинкой… это и называлось «развязать язык». Но не успела еще палка коснуться Кроасса, как тот со стоном повалился на землю. Покорно подставив спину, бывший певчий завыл:
— Господи! Я погиб! О, не бейте! Я вам все скажу…
А про себя подумал: «Ах, Филомена, Филомена! Куда ты привела меня, несчастная?»
— Надоело мне твое нытье. То ты блеешь, то мычишь, как теленок. Объяснись, висельник проклятый, и думай, что говоришь, а не то я тебя так отделаю, что своих не узнаешь!
— Ох! — простонал Кроасс. — Зачем вам так утруждаться?.. Впрочем, я привык — ведь что бы я ни сказал и что бы ни сделал, меня все равно вздуют… Бедный я, горемычный…
— Может, если ты станешь говорить правду, — отвечал цыган, — я на этот раз и прощу тебя.
Бельгодер дал сие туманное обещание вовсе не по доброте душевной и не потому, что его тронули громкие жалобы великана. Просто этому негодяю необходимо было узнать, зачем и почему его бывший слуга внезапно появился здесь, за тысячу лье от того места, где он, казалось бы, должен был находиться.
Но так или иначе слова злодея придали некоторую силу и смелость несчастному Кроассу — а он, заметим, в этом очень нуждался.
— Значит, если я скажу вам всю правду, вы не станете бить меня? — тревожно спросил бывший певчий.
— Это будет зависеть от того, что именно ты скажешь. Начинай, я слушаю.
И цыган уже замахнулся своей дубинкой… это и называлось «развязать язык». Но не успела еще палка коснуться Кроасса, как тот со стоном повалился на землю. Покорно подставив спину, бывший певчий завыл:
— Господи! Я погиб! О, не бейте! Я вам все скажу…
А про себя подумал: «Ах, Филомена, Филомена! Куда ты привела меня, несчастная?»
— Надоело мне твое нытье. То ты блеешь, то мычишь, как теленок. Объяснись, висельник проклятый, и думай, что говоришь, а не то я тебя так отделаю, что своих не узнаешь!
— Ох! — простонал Кроасс. — Зачем вам так утруждаться?.. Впрочем, я привык — ведь что бы я ни сказал и что бы ни сделал, меня все равно вздуют… Бедный я, горемычный…
— Может, если ты станешь говорить правду, — отвечал цыган, — я на этот раз и прощу тебя.
Бельгодер дал сие туманное обещание вовсе не по доброте душевной и не потому, что его тронули громкие жалобы великана. Просто этому негодяю необходимо было узнать, зачем и почему его бывший слуга внезапно появился здесь, за тысячу лье от того места, где он, казалось бы, должен был находиться.
Но так или иначе слова злодея придали некоторую силу и смелость несчастному Кроассу — а он, заметим, в этом очень нуждался.
— Значит, если я скажу вам всю правду, вы не станете бить меня? — тревожно спросил бывший певчий.
— Это будет зависеть от того, что именно ты скажешь. Начинай, я слушаю.