JК
Принцесса из рода Борджиа :: Зевако Мишель
Страница: 574 из 733К тому же среди тех ударов, что получил бы я, не пришлось ли бы несколько и на ее долю? Итак, я хорошо сделал, что сдался! Это был мой ответ на любовь Югетты…
Любовь Югетты! — продолжал Пардальян, нахмурив брови. — Но отвечая на любовь Югетты, не предаю ли я любовь, которую таю в моем сердце? Полно, Лоиза! Неужели я до сих пор люблю тебя? Я люблю умершую. Умершую шестнадцать лет назад, умершую у меня на руках! Ты подарила мне столь нежный последний взгляд, что я до сих пор ощущаю его нежность… Да, я люблю мертвую. Пускай мне иногда кажется, что так не годится, что пора закрыть над прошлым завесу, но моя ли в том вина, что я не могу ее забыть, что вижу ее постоянно рядом с собой. Я вижу, как она мне улыбается, слышу, как она со мной разговаривает, как повторяет, что мы будем вместе до самой смерти! Нет, в этом нет моей вины, ибо я пытался забыть ее и не смог. До самой смерти!.. Раз она умерла, то я буду любить ее до того момента, когда умру сам, — вот и все! Это очень просто, и я ничего не могу с этим поделать…»
Говоря все это, Пардальян тихо плакал. Эта странная верность памяти умершей не удивляла его. Он не выставлял ее напоказ и не хвастался ею — он попросту ничего не мог с этим поделать, вот и все. Он продолжал:
«Эта змея (он думал о Моревере) все же сумела нанести несколько укусов, которые причинили мне смертельную боль.
Любовь Югетты! — продолжал Пардальян, нахмурив брови. — Но отвечая на любовь Югетты, не предаю ли я любовь, которую таю в моем сердце? Полно, Лоиза! Неужели я до сих пор люблю тебя? Я люблю умершую. Умершую шестнадцать лет назад, умершую у меня на руках! Ты подарила мне столь нежный последний взгляд, что я до сих пор ощущаю его нежность… Да, я люблю мертвую. Пускай мне иногда кажется, что так не годится, что пора закрыть над прошлым завесу, но моя ли в том вина, что я не могу ее забыть, что вижу ее постоянно рядом с собой. Я вижу, как она мне улыбается, слышу, как она со мной разговаривает, как повторяет, что мы будем вместе до самой смерти! Нет, в этом нет моей вины, ибо я пытался забыть ее и не смог. До самой смерти!.. Раз она умерла, то я буду любить ее до того момента, когда умру сам, — вот и все! Это очень просто, и я ничего не могу с этим поделать…»
Говоря все это, Пардальян тихо плакал. Эта странная верность памяти умершей не удивляла его. Он не выставлял ее напоказ и не хвастался ею — он попросту ничего не мог с этим поделать, вот и все. Он продолжал:
«Эта змея (он думал о Моревере) все же сумела нанести несколько укусов, которые причинили мне смертельную боль.