Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами   ::   Купер Джеймс Фенимор

Увидев его, индеец сделал предостерегающий жест и произнес вполголоса:

— Его сердце как — янки или англичанин? — любит Монреаль, да? Скальп сильно хорош! Любит король Георг, а?

— Надеюсь, что нет, хотя не уверен. Но этот бледнолицый мало стоит, все равно, на чьей он стороне. С него и скальп — снимать не стоит, он не нужен ни англичанам, ни американцам.

— Можно продать в Монреале — ты лучше берегись потаватоми. Мне этот индей не нравится сильно.

— Ладно, побережемся; да вот и он сам; кажется, готов приняться за завтрак — и поскорее в путь.

Во время описанного разговора Бурдон колдовал над своими кухонными горшками и успел разогреть всю еду, которая могла бы удовлетворить потребности его гостей. Через несколько минут они спокойно завтракали, причем Гершом успел хлебнуть из своей фляжки в сторонке, как он думал, незаметно для других. Сделал он это не столько по скупости, сколько из опасения, что ему не хватит запасов напитка, в некоторой мере ставшего необходимым, пока он не вернется к бочкам, хранившимся в его хижине на берегу озера.

Завтрак проходил в почти полном молчании; ведь привычка украшать свои трапезы беседой — это плод цивилизации. Когда все встали из-за стола и стало ясно, что индейцы готовы отправиться в путь, потаватоми подошел к Бурдону и протянул ему руку.

— Бладарю, — сказал он, по-своему сокращая длинное слово, — ужин хорош, сон хорош, завтрак хорош. Теперь иду. Бладарю — когда друг придет деревню потаватоми, вигвам хорош, двери нет.