JК
Просто мясо :: Лондон Джек
Страница: 7 из 22 — Да ведь мы же богачи, Мэтт, мы с тобой станем шикарными господами!
— Сколько еще лет пройдет, пока их сплавишь, — рассудил более практичный Мэтт.
— Зато увидишь, как мы заживем! Знай трать себе денежки да сори ими, сколько душе угодно.
Под конец даже у флегматичного Мэтта заблестели глаза.
— Я же говорил тебе, что просто подумать боюсь, до чего это жирно, — тихо проворчал он.
— Ну и удача! Вот подвалило, так подвалило! — восторженно восклицал Джим.
— Да, чуть было не забыл, — проговорил Мэтт, запуская руку во внутренний карман пиджака.
Из тонкой бумаги и замши показалась нитка жемчуга. Джим едва взглянул на нее.
— Стоящая вещь, — сказал он, возвращаясь к бриллиантам.
Наступило молчание. Джим играл камнями, то погружая в них пальцы, то складывая в кучки, то разбрасывая по столу. Это был тощий, слабосильный человечек — нервный, раздражительный, взвинченный и малокровный, — типичное дитя трущоб, с некрасивым дергающимся личиком и маленькими глазками, с вечно голодным ртом и лихорадочным видом; в нем чувствовалась вкрадчивая жестокость, и на всем его облике лежала печать вырождения.
Мэтт не притрагивался к бриллиантам. Он сидел, облокотившись о стол, подперев ладонями подбородок, и, тяжело моргая, смотрел на сверкающие ряды камней. Он был полной противоположностью Джиму. Его никак нельзя было назвать порождением города. Мускулистый и волосатый, мощью и видом своим он напоминал гориллу. Для него в жизни все было просто и ясно.
— Сколько еще лет пройдет, пока их сплавишь, — рассудил более практичный Мэтт.
— Зато увидишь, как мы заживем! Знай трать себе денежки да сори ими, сколько душе угодно.
Под конец даже у флегматичного Мэтта заблестели глаза.
— Я же говорил тебе, что просто подумать боюсь, до чего это жирно, — тихо проворчал он.
— Ну и удача! Вот подвалило, так подвалило! — восторженно восклицал Джим.
— Да, чуть было не забыл, — проговорил Мэтт, запуская руку во внутренний карман пиджака.
Из тонкой бумаги и замши показалась нитка жемчуга. Джим едва взглянул на нее.
— Стоящая вещь, — сказал он, возвращаясь к бриллиантам.
Наступило молчание. Джим играл камнями, то погружая в них пальцы, то складывая в кучки, то разбрасывая по столу. Это был тощий, слабосильный человечек — нервный, раздражительный, взвинченный и малокровный, — типичное дитя трущоб, с некрасивым дергающимся личиком и маленькими глазками, с вечно голодным ртом и лихорадочным видом; в нем чувствовалась вкрадчивая жестокость, и на всем его облике лежала печать вырождения.
Мэтт не притрагивался к бриллиантам. Он сидел, облокотившись о стол, подперев ладонями подбородок, и, тяжело моргая, смотрел на сверкающие ряды камней. Он был полной противоположностью Джиму. Его никак нельзя было назвать порождением города. Мускулистый и волосатый, мощью и видом своим он напоминал гориллу. Для него в жизни все было просто и ясно.