Псы господни   ::   Сабатини Рафаэль

Из всех способов она лукаво выбрала самый маловразумительный и в то же время интригующий:

— Джервас, это дон Педро де Мендоса и Луна, граф Маркос.

У молодого моряка округлились от удивления глаза.

— Испанец! — воскликнул он таким тоном, словно хотел сказать: «Дьявол!» и почти инстинктивно скинул с плеча ружье, будто готовился к бою. — Испанец! — повторил он.

Дон Педро улыбнулся, придав лицу подобающее обстановке выражение усталости и грусти.

— Насквозь промокший, сэр, — сказал он на своем безупречном английском.

Но сэр Джервас едва взглянул на него и перевел взгляд на Маргарет.

— Скажите, ради бога, откуда взялся испанец?

— Море, отвергнув меня, милостиво бросило к ногам ее светлости, — ответил вместо нее дон Педро.

Джервас с первого взгляда невзлюбил его и отнюдь не потому, что дон Педро был испанцем. Возможно, дон Педро намеренно вызвал его антипатию — слишком они были несхожи — и внешне, и складом ума: в каких бы обстоятельствах они ни повстречались, между ними никогда бы не возникла привязанность. Дон Педро был непревзойденным мастером уязвить человека в самую душу — и тоном, и взглядом, и его искусство вызывало тем большую досаду, что сочеталось с изысканной вежливостью, не дававшей основания выразить недовольство.

— Хотите сказать, что потерпели крушение? — с откровенной враждебностью спросил Джервас.

Тонкое лицо дона Педро снова осветила слабая грустная улыбка.

— Надеюсь, я выразил ту же мысль более галантно. В этом единственная разница.