JК
Следствие ведут дураки :: Жмуриков Кондратий
Страница: 48 из 82 — Нечего…
Если бы он читал булгаковское «Собачье сердце», то, бесспорно, подумал бы про себя, что именно таким тоном, каким только что были сказаны им слова про панбандитизм в России, Полиграф Полиграфович Шариков говорил профессору Преображенскому: «Ну нешто я не понимаю? Коты — другое дело… а слон — животная полезная…»
— Я не об этом хотел, вообще-то, — продолжал Николя на русском, — ты вот что, папа… у меня вышла такая заминка…
— Какая заминка? — насторожился месье Стефан, выпятив подбородок и сделавшись похож на Пьера Ришара, как если бы знаменитому французскому актеру вздумалось сыграть роль жадного Гарпагона по «Скупому» Мольера.
— То есть… скорее… затруднение.
— Какое затруднение?
Николя поскреб в затылке, вероятно, подобным мануальным способом намереваясь расшевелить извилины головного мозга, и выговорил:
— Одним словом, я попал в труднейшую ситуацию. На меня наехали.
— Qu`est que se — «наехали»? — медленно выговорил месье Стефан. — Ты что, попал в аварию? — Он оглядел сына немигающим железобетонным взглядом и проговорил, соорудив в голосе нечто вроде заботы: — Вроде не помят.
— Ты не понял. Я владею дансинг-клубом. Недавно там была драка… по недосмотру охраны… и убили парня. А этот парень — латинос из…
— То есть что? — перебил его отец. — Драка? Но причем тут я? Я же не могу воскресить этого парня.
— Да, но ты можешь воскресить меня, — сказал Николя, покосившись на своих спутников, ни слова не понимающих их диалога отца и сына, благо, повторюсь, разговор шел на русском языке. — Потому что я, можно сказать, уже наполовину труп.
Месье Стефан выдвинул нижнюю челюсть еще дальше, сгорбил свою и без того сутулую спину, и его большая голова медленно въехала в тощие плечи.
— Не понял, — наконец сказал он.
Стоящий неподалеку Жак хмыкнул.
— Мне сказали, что если я не дам отступного, то меня закопают, — сказал Николя по-французски. — Вот так. Я хотел… я хотел просить у тебя тысяч пятьдесят франков.
Если бы он читал булгаковское «Собачье сердце», то, бесспорно, подумал бы про себя, что именно таким тоном, каким только что были сказаны им слова про панбандитизм в России, Полиграф Полиграфович Шариков говорил профессору Преображенскому: «Ну нешто я не понимаю? Коты — другое дело… а слон — животная полезная…»
— Я не об этом хотел, вообще-то, — продолжал Николя на русском, — ты вот что, папа… у меня вышла такая заминка…
— Какая заминка? — насторожился месье Стефан, выпятив подбородок и сделавшись похож на Пьера Ришара, как если бы знаменитому французскому актеру вздумалось сыграть роль жадного Гарпагона по «Скупому» Мольера.
— То есть… скорее… затруднение.
— Какое затруднение?
Николя поскреб в затылке, вероятно, подобным мануальным способом намереваясь расшевелить извилины головного мозга, и выговорил:
— Одним словом, я попал в труднейшую ситуацию. На меня наехали.
— Qu`est que se — «наехали»? — медленно выговорил месье Стефан. — Ты что, попал в аварию? — Он оглядел сына немигающим железобетонным взглядом и проговорил, соорудив в голосе нечто вроде заботы: — Вроде не помят.
— Ты не понял. Я владею дансинг-клубом. Недавно там была драка… по недосмотру охраны… и убили парня. А этот парень — латинос из…
— То есть что? — перебил его отец. — Драка? Но причем тут я? Я же не могу воскресить этого парня.
— Да, но ты можешь воскресить меня, — сказал Николя, покосившись на своих спутников, ни слова не понимающих их диалога отца и сына, благо, повторюсь, разговор шел на русском языке. — Потому что я, можно сказать, уже наполовину труп.
Месье Стефан выдвинул нижнюю челюсть еще дальше, сгорбил свою и без того сутулую спину, и его большая голова медленно въехала в тощие плечи.
— Не понял, — наконец сказал он.
Стоящий неподалеку Жак хмыкнул.
— Мне сказали, что если я не дам отступного, то меня закопают, — сказал Николя по-французски. — Вот так. Я хотел… я хотел просить у тебя тысяч пятьдесят франков.