JК
Родная душа :: Таненя Александр
Страница: 44 из 45Скоро вдоль всего забора его лапами была натоптана тропинка – Ханыч профессионально совершал обходы периметра, и никто, появлявшийся по ту сторону, его внимания не избегал. Внимание это было молчаливым, но очень внушительным. Улица за забором посещалась в основном пешеходами, и следы их почему-то стихийно дрейфовали к противоположной ограде…
Однажды вечером мы, как обычно, вернулись на машине домой. Я открыл ворота, и Ханыч налетел на меня, как торпеда. Даже вскинул лапы мне на плечи, чего никогда в жизни себе не позволял.
«Ого, – подумал я, – смотрите-ка, помолодел старичок. Свежий воздух, наверное…»
А Ханыч огромными прыжками бросился вверх по горке, где на дорожной насыпи стояла наша машина. Я оглянулся, думая, что он устремился приветствовать мою жену, с которой, кстати, они отменно поладили… Но Ханыч, не добежав, вдруг взвизгнул и тяжело рухнул на бок.
«Лапу подвернул», – решил я. Однако он подозрительно долго не поднимался. Я поставил сумки с покупками и пошёл выяснять, в чём дело.
Когда, встав на колени, я перевернул его, Ханыч взял в зубы мою руку, негромко застонал и умер. Врач сказал потом, что у него случился обширный инфаркт. Может быть, спровоцированный резкой переменой образа жизни. Ему было всего восемь лет.
Он прожил отпущенный ему срок, ничем не отяготив нашу общую совесть. Он отдал мне всё. И умер у меня на руках, глядя мне в глаза и взяв в зубы мою ладонь.
Я никогда не забуду тебя, Ханыч.
Однажды вечером мы, как обычно, вернулись на машине домой. Я открыл ворота, и Ханыч налетел на меня, как торпеда. Даже вскинул лапы мне на плечи, чего никогда в жизни себе не позволял.
«Ого, – подумал я, – смотрите-ка, помолодел старичок. Свежий воздух, наверное…»
А Ханыч огромными прыжками бросился вверх по горке, где на дорожной насыпи стояла наша машина. Я оглянулся, думая, что он устремился приветствовать мою жену, с которой, кстати, они отменно поладили… Но Ханыч, не добежав, вдруг взвизгнул и тяжело рухнул на бок.
«Лапу подвернул», – решил я. Однако он подозрительно долго не поднимался. Я поставил сумки с покупками и пошёл выяснять, в чём дело.
Когда, встав на колени, я перевернул его, Ханыч взял в зубы мою руку, негромко застонал и умер. Врач сказал потом, что у него случился обширный инфаркт. Может быть, спровоцированный резкой переменой образа жизни. Ему было всего восемь лет.
Он прожил отпущенный ему срок, ничем не отяготив нашу общую совесть. Он отдал мне всё. И умер у меня на руках, глядя мне в глаза и взяв в зубы мою ладонь.
Я никогда не забуду тебя, Ханыч.