Родная страна   ::   Голубев Глеб

Шагая рядом со Степаном Родионовым впереди колонны (третьего их товарища, как хорошего кузеца, оставили в улусе), Филипп Ефремов старался получше запомнить дорогу. Наизусть заучивал расстояния между попутными улусами. Идет и шепчет, как молитву:

— От Тюс-Тюбе до урочища Каракадбаева два становища. От Каракадбаева до урочища Миргаева еще два становища…

— Напрасно стараешься, — вздыхал Родионов. — Ни деревца приметного, ни дороги наезженной. Пустая степюга кругом. Разве тут убежишь? Будешь плутать, пока с ног не свалишься или киргизцы нагонят…

Да, бежать здесь было трудно. Спрятаться беглецу негде, все видно далеко вокруг как на ладони. Нет ни озер, ни речек — помрешь от жажды.

А потом начались и совсем гиблые места. Караван вошел в сыпучие пески. Желтыми волнами тянулись они до самого края неба. Только изредка в ложбинах между барханами попадались редкие деревья, но какие-то страшные, уродливые. Сучья

у них кривые и голые, без листьев. Даже тени не дает такой саксауловый лес. Потом долго продирались через болотистые заросли, где тучами вились комары и слепни. В камышах стадами бродили кабаны. Их приходилось остерегаться. Рассвирепевший секач легко мог запороть лошадь своими кривыми клыками. По ночам шакалы оглашали камыши плачущим воем. Прислушиваясь к нему, караванщики говорили:

— Якши. Хорошая погода будет.

В воздухе посвежело, чувствовалась близость какой-то реки. Наконец увидели ее, мутную и быструю, в низких берегах. Это была Сыр-Дарья. Переплывать ее было трудно, сильное течение сносило лошадей.