Рубин эмира бухарского   ::   Казанин Марк Исаакович

Спрашивал Рустама — помнишь, ты спас его сестренку Лейлу, — он сказал, что советская власть сильно обидела кишлак, грабили, убивали: статочное ли это дело?

Паша сначала вспыхнул, как всегда, когда кто-либо набрасывал тень на любимое, потом наморщил лоб:

— Подожди, я как будто краем уха что-то слышал. Посиди, я сейчас узнаю.

— Где ты узнаешь? — удивился я.

— Да тут кое-кто, наверно, помнит, — уклончиво ответил он.

Через десять минут он вернулся совсем невеселый.

— В самом деле было такое дело. В местную большевистскую организацию, как пришли наши, пробрался один беляк и действительно мучил и насильничал и грабил. Его разоблачили, но было уже, конечно, поздно. Кишлак он восстановил против себя крепко, и многие поклялись мстить.

— А кто этот беляк? — после некоторого молчания спросил я.

— Да некий есаул Погребняков из дутовской казачьей части, а здесь выдавал себя за комиссара, потом ушел в банду.

— Это куда же?

— Он скрывается от нас и одновременно от кишлачников. Те его разорвут на тысячу кусков, если поймают.

— Не в тугаях ли он? — вырвалось у меня.

Паша с интересом посмотрел на меня:

— Что ж, и это может быть.

До этого момента что-то в нашем свидании было принужденным и неудовлетворительным. Но вот внезапно Паша ожил.

— Тут еще одна вещь, — сказал он, — есть работенка для тебя. — Он вынул из ящика стола небольшую пачку бумаг. — Вот письма, прибывшие сюда из Москвы до востребования, они чем-то обратили на себя внимание, и их вскрыли.