JК
Рыцарь свободного моря :: Фаррер Клод
Страница: 161 из 236После чего, внезапно очень громко рассмеявшись, дотронулась до него пальцем, затем приказала, — повелительная и презрительная:
— Подними мой кинжал!
Он поднял. Языком она коснулась красного еще лезвия и, с видом лакомки, отведала крови. Затем, вложив кинжал в ножны и направляясь к двери, молвила:
— Так! Вернемся на корабль. Я устала. Идем!
Она ушла, не обернувшись. Он двинулся за ней.
VII
Последовавшие за тем недели Тома-Ягненок провел у себя на корабле, забившись в свою каюту, как раненый кабан в свою берлогу. Никто больше его не видел, ни мужчина, ни женщина, ни друг, ни недруг, ни даже матросы его команды, ни даже Луи Геноле, который от капитана своего и брата за целые два месяца не добился ни единого признака жизни, так же как и смерти. Вести извне не достигали этой чуть ли не замурованной каюты. Тома совершенно не знал, что Краснобородый и Лоредан дрались на дуэли по обычаю флибустьеров, и что венецианец выстрелом из мушкета прострелил англичанина насквозь, не убив его все же, настолько изумительные эти люди легко переносили свинец, железо, сталь и, не хуже слив и яблок, переваривали пули и ядра. Он, Тома, ни с кем не дрался и, верно, даже и не подумал об этом.
Он прожил нелюдимым, с глазу на глаз с одной лишь Хуаной, которую он принудил жить так же нелюдимо. И, действительно, ни разу за все это время, не видела она человеческого лица, если не считать трех ее невольниц-мулаток.
— Подними мой кинжал!
Он поднял. Языком она коснулась красного еще лезвия и, с видом лакомки, отведала крови. Затем, вложив кинжал в ножны и направляясь к двери, молвила:
— Так! Вернемся на корабль. Я устала. Идем!
Она ушла, не обернувшись. Он двинулся за ней.
VII
Последовавшие за тем недели Тома-Ягненок провел у себя на корабле, забившись в свою каюту, как раненый кабан в свою берлогу. Никто больше его не видел, ни мужчина, ни женщина, ни друг, ни недруг, ни даже матросы его команды, ни даже Луи Геноле, который от капитана своего и брата за целые два месяца не добился ни единого признака жизни, так же как и смерти. Вести извне не достигали этой чуть ли не замурованной каюты. Тома совершенно не знал, что Краснобородый и Лоредан дрались на дуэли по обычаю флибустьеров, и что венецианец выстрелом из мушкета прострелил англичанина насквозь, не убив его все же, настолько изумительные эти люди легко переносили свинец, железо, сталь и, не хуже слив и яблок, переваривали пули и ядра. Он, Тома, ни с кем не дрался и, верно, даже и не подумал об этом.
Он прожил нелюдимым, с глазу на глаз с одной лишь Хуаной, которую он принудил жить так же нелюдимо. И, действительно, ни разу за все это время, не видела она человеческого лица, если не считать трех ее невольниц-мулаток.