JК
Самый дружелюбный пес на свете :: Сергеев Леонид Анатольевич
Страница: 66 из 103Потом убили, – старушка смахнула слезы. – Участковый сказал «сделали из Катьки шашлыки»… Ну судили их, а толку-то что? Присудили штраф, а кто мне вернет Катьку? Она мне была, как дочка…
Мы с Челкашом стиснули зубы и процедили:
– Негодяи!
– Вот теперь с Барсиком остались вдвоем, – старушка кивнула на кота, который сидел около ее ног и хмуро посматривал на Челкаша. – Барсик любил Катьку. Когда ее не стало, две недели ничего не ел… И спал на ее месте в сарае. В дом не заходил…
Я как мог успокоил старушку и с тяжелым сердцем пошел к Малышу. Челкаш, понуро опустив голову, поплелся рядом. Всегда веселый, на этот раз он даже отвернулся от меня, чтобы я не видел его глаз, но я догадывался, что он плачет. Вы ведь помните, я уже говорил, он сентиментальный, чувствительный, ранимый, и, наверняка, в тот момент думал о бедняге Катьке.
В общем, вокруг простирался прекрасный пейзаж и погода стояла отличная, а вот настроение было – хуже нельзя придумать. И в голову лезли мрачные мысли; примерно такие: «Все-таки еще немало у нас негодяев. И законы слишком мягкие. Какой-то штраф за убийство животного! Таких, как подростки угонщики и Татуированный, надо сажать в тюрьму. А суд над ними показывать по телевидению на всю страну, чтобы другим было неповадно. Правильно говорил Бернард Шоу: «Самое большое преступление – это безнаказанность». Вот такие мысли крутились в моей голове, говорю об этом с большим прискорбием.
Мы с Челкашом стиснули зубы и процедили:
– Негодяи!
– Вот теперь с Барсиком остались вдвоем, – старушка кивнула на кота, который сидел около ее ног и хмуро посматривал на Челкаша. – Барсик любил Катьку. Когда ее не стало, две недели ничего не ел… И спал на ее месте в сарае. В дом не заходил…
Я как мог успокоил старушку и с тяжелым сердцем пошел к Малышу. Челкаш, понуро опустив голову, поплелся рядом. Всегда веселый, на этот раз он даже отвернулся от меня, чтобы я не видел его глаз, но я догадывался, что он плачет. Вы ведь помните, я уже говорил, он сентиментальный, чувствительный, ранимый, и, наверняка, в тот момент думал о бедняге Катьке.
В общем, вокруг простирался прекрасный пейзаж и погода стояла отличная, а вот настроение было – хуже нельзя придумать. И в голову лезли мрачные мысли; примерно такие: «Все-таки еще немало у нас негодяев. И законы слишком мягкие. Какой-то штраф за убийство животного! Таких, как подростки угонщики и Татуированный, надо сажать в тюрьму. А суд над ними показывать по телевидению на всю страну, чтобы другим было неповадно. Правильно говорил Бернард Шоу: «Самое большое преступление – это безнаказанность». Вот такие мысли крутились в моей голове, говорю об этом с большим прискорбием.