Семьдесят два градуса ниже нуля   ::   Санин Владимир Маркович

Сам примостился у правой дверцы, вцепился обеими руками в поручни и поехал пассажиром, то и дело норовя ухватиться за несуществующие рычаги. Метрах в десяти кувыркалась на застругах «неотложка», а далеко впереди, подсвеченный фарами камбузного тягача, вырывался из тьмы побитый метелями флаг «Харьковчанки». Флаг то нырял вниз (Игнат загремел с заструга, отмечал Давид), то вновь возносился вверх. Игнату и бате похуже других, самая сильная тряска достаётся ведущим.

В походах Мазуры всегда шли врозь. Будь машины оборудованы переговорными рациями, можно было бы перекинуться несколькими словами:

— Жив, Гнатушка?

— Сейчас проверю… (Вдох, выдох.) Пока дышу!

— Спроси у Бориса, до пивной ещё далеко?

— Полчаса ходу, говорит. На спутнике.

— Будешь заказывать, не забудь — мне подогретое! Почесали бы языки — и вроде легче идти. А в этом походе виделись только за едой и в ремонты, когда общими силами устраняли серьёзную поломку в чьей-либо машине.

А поговорить есть о чём. Верунчик летом заканчивает десятилетку, вбила себе в голову: поеду в Москву, сдавать на артистку кино. Кто-то польстил Верунчику, что она похожа на Татьяну Самойлову, вот и зазвенело в легковерных девичьих ушах. Думали, пройдёт, одумается, так нет, вот отец и просит воздействовать. Валера говорит, что в этот институт из нескольких тысяч девчонок принимают одну, другие разбредаются по киностудиям зарабатывать стаж — курьерами и уборщицами. Нужно настрогать радиограмму поубедительнее, выбить дурь.