Семьдесят два градуса ниже нуля   ::   Санин Владимир Маркович

Повидал он немало, бывал вовсяких передрягах, но обычно за чьей-нибудь широкой спиной, и поэтому лёгкость в мыслях и порою разгульная лихость не мешали ему лавировать меж многих подводных камней, встречавшихся на его пути.

Серёга был в общем-то невредный парень, а штурман просто хороший. Иначе Гаврилов не брал бы его третий поход подряд. Весёлый, никогда не унывающий, Серёга мог в трудную минуту снять напряжение немудрёной шуткой, не обижался на критику — стряхивал её с себя, как попавший под дождь кот стряхивает капли воды, и лишь в работе серьёзнел — далеко не безразличен был к оценке своего штурманского ремесла. За исключительное умение точно определиться ему прощались и безудержное хвастовство, и цинизм, от которого коробило даже воспитанных не в цветочной оранжерее походников, и неразборчивость в средствах — простительная, когда Серёга, например, стащил со склада три бутылки шампанского на день рождения бати и потом обезоруживающе признался в этом, и непростительная, когда дело касалось женщин. Даже Ленька, сам не святой, испытывал неловкость, слушая откровения штурмана, а Алексей однажды вспылил и в резкой форме сказал, что если Серёга «не заткнёт фонтан», пусть пеняет на себя.

Так что отношение к Попову было двойственное: его очень ценили как штурмана и не очень — как человека. К третьему походу Попов наконец заметил это, но самокритичности в нём не было ни на грош, и плохо скрываемую товарищами иронию штурман воспринял как зависть.