JК
Семьдесят два градуса ниже нуля :: Санин Владимир Маркович
Страница: 27 из 279 — Дело пахнет порохом, и пусть каждый решает за, себя, потому что…
— …своя шкура ближе к телу, — пискнул неугомонный Тошка и тут же завертел головой в знак того, что больше не будет.
— Не такое это дело, чтобы давить на меньшинство, сказал Гаврилов. — Каждый должен решать сам.
И вышел, чтобы не давить.
Возвращаться самолётом решили трое: механик-водитель Василий Сомов, штурман поезда Сергей Попов и повар Петя Задирако. Это, конечно, создавало большие трудности, но не срывало похода, потому что камбуз брал на себя доктор, тягач Сомова — Тошка, а штурмана мог заменить сам Гаврилов.
При общем молчании Сомов, Попов и Задирако пошли в балки за своими вещами.
Послышался гул моторов: с небольшим интервалом на полосу один за другим сели два «ИЛ-14».
К Гаврилову подошёл Семёнов, начальник Востока и старый друг.
— Все судьбу испытываешь, Ваня? — сказал он.
— Курева дашь? — спросил Гаврилов. — Пачек бы сто «Шипки» пополам с «Беломором».
— Последние рейсы, Ваня!
— И банок десять джема, — добавил Гаврилов. — Ну а ежели ещё и сколько не жалко «Столичной», повешу в балке твой портрет и на ночь буду молиться, как на икону.
Семёнов махнул рукой и отправился на полосу. Тяжело полярникам береговых станций провожать последний корабль, но во сто крат тяжелее восточникам, когда взмывают в воздух последние в нынешнем году самолёты. Теперь, что бы ни случилось, шестнадцать восточников девять долгих месяцев будут рассчитывать только на самих себя, беречь живительное тепло дизельной и жаться друг к другу, чтобы сохранить коллектив.
— …своя шкура ближе к телу, — пискнул неугомонный Тошка и тут же завертел головой в знак того, что больше не будет.
— Не такое это дело, чтобы давить на меньшинство, сказал Гаврилов. — Каждый должен решать сам.
И вышел, чтобы не давить.
Возвращаться самолётом решили трое: механик-водитель Василий Сомов, штурман поезда Сергей Попов и повар Петя Задирако. Это, конечно, создавало большие трудности, но не срывало похода, потому что камбуз брал на себя доктор, тягач Сомова — Тошка, а штурмана мог заменить сам Гаврилов.
При общем молчании Сомов, Попов и Задирако пошли в балки за своими вещами.
Послышался гул моторов: с небольшим интервалом на полосу один за другим сели два «ИЛ-14».
К Гаврилову подошёл Семёнов, начальник Востока и старый друг.
— Все судьбу испытываешь, Ваня? — сказал он.
— Курева дашь? — спросил Гаврилов. — Пачек бы сто «Шипки» пополам с «Беломором».
— Последние рейсы, Ваня!
— И банок десять джема, — добавил Гаврилов. — Ну а ежели ещё и сколько не жалко «Столичной», повешу в балке твой портрет и на ночь буду молиться, как на икону.
Семёнов махнул рукой и отправился на полосу. Тяжело полярникам береговых станций провожать последний корабль, но во сто крат тяжелее восточникам, когда взмывают в воздух последние в нынешнем году самолёты. Теперь, что бы ни случилось, шестнадцать восточников девять долгих месяцев будут рассчитывать только на самих себя, беречь живительное тепло дизельной и жаться друг к другу, чтобы сохранить коллектив.