Семьдесят два градуса ниже нуля   ::   Санин Владимир Маркович

Как-то Валера признался, что невольно подслушал тот самый разговор, сыгравший немалую роль в дальнейших событиях.

— Признание на признание, — выслушав сына, сказал отец. — Я впервые стал тебя уважать, когда ты хлопнул дверью. Откровенно: в дом, где бы ты обосновался с этой… юной хищницей, я бы не пришёл… Ты слыхал, наверное, от матери, что я неудачник. Неудачник я потому, что не решился в своё время поступить так, как ты. И тебя бросать не хотелось, и мать просила не ставить её в ложное положение. В общем, проявил нерешительность… А ты молодец — сам свою жизнь решил строить? Купил тахту — твоя тахта, собственная. Кастрюлю сегодня приволок — твоя кастрюля, за свои деньги купленная. Это, брат, очень важно, что за свои. Голодранцами поженились — жизнь красивее сложится, дети счастливее будут.

О бывшей жене отозвался так: — Женщине положено от природы покорять, мужчин красотой и нежностью, а не приказами через отдел кадров. А женщина с таким характером, как у твоей матери, да ещё заполучившая в руки власть — настоящий бич божий, любое возражение кажется ей возмутительной дерзостью. Если увидишь, — пошутил он, — что Машенька стремительно выдвигается, немедленно разводись!

Когда родились Оля и Катя, мать прислала коляску и игрушки. Подарки не были приняты. Тогда мать, улучив время, когда мужчины ушли на работу, приехала сама. Придирчиво осмотрела внучек, невестку. Спросила:

— Долго будешь дуться? — Меня вы, Мария Федоровна, нисколько не обидели, я вам человек чужой. Сына обидели.