JК
Сестры :: Эберс Георг Мориц
Страница: 245 из 302Но он должен ее выбить. Бросившись на землю, римлянин подставил плечо под рычаг и всей тяжестью своего тела навалился на железо. Кости его трещали, и жилы, казалось, сейчас лопнут. Наконец дверь поддалась. Второй-третий раз напряг он все свои молодые силы, и вот дерево хрустнуло в связках, и половинки дверей отлетели. Клеа, охваченная ужасом, бросилась навстречу убийцам.
Публий вскочил на ноги, вырвался из своей тюрьмы на свободу и в несколько прыжков догнал Клеа. Но тщетно требовал он, чтобы девушка остановилась. Тогда сурово и решительно он преградил ей дорогу.
— Ты не сделаешь ни одного шага дальше. Я приказываю это тебе!
— Я пойду туда, куда иду, — отвечала девушка в страшном возбуждении. — Сейчас же отпусти меня!
— Ты останешься здесь, останешься здесь со мной! — угрожающе проговорил Публий и, схватив ее за локти, сжал их пальцами, точно железными кольцами. — Я мужчина, а ты женщина. Я тебя научу, кто здесь должен повелевать и кто — повиноваться.
Гнев и негодование вложили эти слова в уста юноши, а когда Клеа со всей своей далеко не женской силой попыталась вырваться, тогда он сильно, хотя осторожно, согнул ее руки и медленно заставил ее встать перед ним на колени.
Сделав это, Публий выпустил ее, но она закрыла лицо руками и громко зарыдала от негодования и сознания своей слабости.
Пораженный ее плачем, римлянин стал просить ее изменившимся голосом:
— Встань теперь.
Публий вскочил на ноги, вырвался из своей тюрьмы на свободу и в несколько прыжков догнал Клеа. Но тщетно требовал он, чтобы девушка остановилась. Тогда сурово и решительно он преградил ей дорогу.
— Ты не сделаешь ни одного шага дальше. Я приказываю это тебе!
— Я пойду туда, куда иду, — отвечала девушка в страшном возбуждении. — Сейчас же отпусти меня!
— Ты останешься здесь, останешься здесь со мной! — угрожающе проговорил Публий и, схватив ее за локти, сжал их пальцами, точно железными кольцами. — Я мужчина, а ты женщина. Я тебя научу, кто здесь должен повелевать и кто — повиноваться.
Гнев и негодование вложили эти слова в уста юноши, а когда Клеа со всей своей далеко не женской силой попыталась вырваться, тогда он сильно, хотя осторожно, согнул ее руки и медленно заставил ее встать перед ним на колени.
Сделав это, Публий выпустил ее, но она закрыла лицо руками и громко зарыдала от негодования и сознания своей слабости.
Пораженный ее плачем, римлянин стал просить ее изменившимся голосом:
— Встань теперь.