Сестры   ::   Эберс Георг Мориц

Клеа и Публий с любовью закрыли его глаза…



XXIII

Как в греческом Серапеуме, так и в египетском храме, находившемся возле могил Аписа, не прошли незамеченными странные явления, нарушившие безмолвие ночи. Но в пустыне давно уже царила тишина и спокойствие, когда, наконец, открылись большие ворота святилища Осириса-Аписа и под предводительством храмовых служителей, вооруженных жертвенными ножами и топорами, выступила маленькая процессия жрецов.

Публий и Клеа, остававшиеся у тела отшельника, увидели эту процессию. Римлянин в нерешительности проговорил:

— Послать тебя одну в эту ночь в храм невозможно, но нельзя также оставить без присмотра нашего бедного друга.

— Повторяю тебе, — горячо вступилась Клеа, — что мы должны исполнить последнюю волю Серапиона. Если же в наше отсутствие гиена или шакал обезобразят его лицо, то мы нарушим его волю. Я рада, что могу, по крайней мере хоть после смерти, доказать моему другу, как я благодарна ему за все его добро при жизни. Даже умершему мы должны быть признательны. Как тих и прекрасен был его последний час! Буря и борьба свели нас вместе…

— И здесь, — продолжил Публий, — мы заключили прекрасный союз на всю нашу жизнь.

— Я заключаю его охотно, — сказала Клеа, опустив глаза, — я ведь побежденная.

— Ты призналась мне, — возразил юноша, — что ты никогда не была несчастнее, как тогда, когда хотела силой противодействовать мне.