Скарамуш   ::   Сабатини Рафаэль

Подняв тело, слуги отнесли его в гостиницу. Спотыкаясь, почти ничего не видя от слез, Андре-Луи шел за ними. В маленькой комнате на втором этаже, куда принесли убитого, Андре-Луи опустился на колени перед кроватью, сжал в ладонях руку Филиппа и, дрожа от бессильного гнева, поклялся ему, что де Латур д'Азир дорого заплатит за это преступление.

— Твоего, Филипп, красноречия — вот чего он боялся, — говорил Андре-Луи. — Но если я сумею добиться правосудия, то твоя смерть не принесет ему того, па что он надеялся. Того, чего он боялся в тебе, он станет бояться во мне. Он боялся, как бы твое красноречие не подняло людей против него и ему подобных. Но оно поднимет их! Твое красноречие и твой дар убеждения наследую я. Они станут моими. Неважно, что я не верю в твою проповедь свободы. Я знаю ее от первого до последнего слова, а больше нам ничего и не надо — ни тебе, ни мне. И пусть все закончится крахом, но я облеку в слова твои мысли, и мы, по крайней мере, нарушим его гнусный план заглушить голос, внушавший ему такой страх. Хоть он и взял на душу твою кровь, он ничего не добьется. Ты не мог бы преследовать его с такой беспощадностью, как это буду делать я.

Эта мысль исполнила душу Андре-Луи торжеством. Она успокоила его, смягчила его горе, и он принялся тихо молиться. Но вдруг сердце у него сжалось. Филипп — мирный человек, почти священник, ревнитель заветов Христа — предстал пред Творцом с грехом гнева на душе. Но Бог непременно поймет, что гнев Филиппа праведен.