Скарамуш   ::   Сабатини Рафаэль

Нынешнее положение Андре-Луи напоминало проделки знаменитого мошенника. Правда, он не нанимал стрелявшего, но был весьма признателен ему и готов извлечь из его выстрела максимальную выгоду.

Единомышленники убийцы, стараясь защитить товарища, пробивались сквозь разъяренную, напирающую со всех сторон толпу.

— Пропустите их! — крикнул Андре-Луи. — Не все ли равно, одним убийцей меньше, одним больше. Не задерживайте их, соотечественники, и выслушайте меня!

Как только был восстановлен относительный порядок, Андре-Луи начал рассказ. Теперь он говорил без выспренности, но со страстью и прямотой, которые придавали особую убедительность каждой подробности и яркость — каждой детали. Люди слушали рассказ о событиях в Гавриияке, и сердца их разрывались от боли. Андре-Луи исторг слезы слушателей мастерским описанием горя безутешной вдовы Маби и ее трех голодных детей, «сиротству обреченных в отмщение за смерть фазана», и отчаяния безутешной матери господина де Вильморена, ренского семинариста, известного многим из них, который встретил смерть при благородной попытке отстоять права нищего представителя их обездоленного сословия.

— Маркиз де Латур д'Азир счел его красноречие слишком опасным и, чтобы заставить замолчать, убил его. Но он просчитался. Я, друг несчастного Филиппа де Вильморена, принял на себя его миссию проповедника и обращаюсь к вам от его имени.

Услышав такое признание, Ле Шапелье наконец понял, что произошло с Моро и что заставило его изменить тем, кто его нанимал.