Скиталец   ::   Хаггард Генри Райдер

Когда явились слуги, она приказала нарядить себя в лучшие царские одежды и убрала голову свою уреусом, этим кольцом двуглавой змеи, знаком могущества, затем опоясала себя поясом змеи, знаком мудрости. Потом, достав что-то из потайной шкатулки, она скрыла это у себя на груди и, блистая красотой и царственным величием, прошла в длинную залу, служившую преддверием залы пиршества. Здесь собрались все принцы царской крови и царедворцы. Когда фараон взглянул на нее, то поразился ее красоте, и уязвленное, скорбное сердце его позабыло на мгновение все печали; он снова полюбил ее как много лет тому назад, когда она овладела им во время игры в фигуры. Мериамун же уловила в его глазах взгляд любви, и вся накипевшая у нее на сердце ненависть всплыла со дна души, но уста ее ласково и приветливо улыбались фараону и шептали ему добрые слова. Царица сама подливала фараону вино, глаза ее сверкали все ярче и ярче, она улыбалась все приветливее и заманчивее, пока наконец фараон ничего так не желал, как только вновь насладиться ее красотой.

Когда кончился пир и все разошлись, в длинной зале, служившей преддверием зале пиршеств, в покоях фараона остались только фараон Менепта и царица Мериамун. Он приблизился к ней и робко взял за руку, заглядывая ей в глаза. Мериамун не отдернула своей руки и не сказала ему никакого гневного слова.

Тут же на краю золотого стола лежала лютня, а также доска для фигурной игры и сами фигуры из чистого золота самой художественной работы, а также и кости для игры.

– Мериамун, – сказал фараон, – за эти последние пять лет мы с тобою не знали друг друга.