JК
Соляной шлях :: Изюмский Борис Васильевич
Страница: 46 из 99Вот и кучатся воробьи на Семена – держат совет, как наши артельщики: оставить его, Корнея, или всем ждать.
А что – не хуже птиц решили… Журавли не бросят хворого – крыльями подхватят и понесут, полетят стаей дале. А в супружестве, если кто у них провинился, собираются стаей и убивают носами провинца. Долб-долб в голову… Ох, голова на куски рвется…
– Евсей! – позвал Корней.
Тот подошел, с состраданием поглядел на ввалившиеся щеки, измученные глаза Корнея. Нет, видно, не жилец он.
– Отхожу я…
– Ничего, сдюжишь, – попытался приободрить Евсей.
Но Барабаш строго сказал:
– Отхожу… Отцу-матери передай… в торбе у меня… гривна… Думал… поднакоплю еще, оженюсь…
Корней прикрыл глаза, с трудом поднял веки в последний раз:
– Не довелось…
Завыл Серко, надрывая сердце. Взревели, отказываясь пить воду, волы.
Корнея умыли, причесали. Петро надел на него чистую рубашку, покрыл лицо рушником, вышитым Корнеевой невестой в дорогу. Подумал: «Может, и мой рушник вот так пригодится».
Возле переправы вырыли неглубокую могилу. Опустили в нее – головой в сторону Киева – Корнея, обернутого рогожей. И у Днепра вырос еще один земляной горб – мало ль людей полегло костьми в степи.
В середине вересня [15] Евсеев обоз прошел последний брод через Днепр и с удивлением воззрился на табуны белых верблюдов, на синеющие вдали горы.
В балку заходить не стали: в эту пору там прятались гадюки.
А что – не хуже птиц решили… Журавли не бросят хворого – крыльями подхватят и понесут, полетят стаей дале. А в супружестве, если кто у них провинился, собираются стаей и убивают носами провинца. Долб-долб в голову… Ох, голова на куски рвется…
– Евсей! – позвал Корней.
Тот подошел, с состраданием поглядел на ввалившиеся щеки, измученные глаза Корнея. Нет, видно, не жилец он.
– Отхожу я…
– Ничего, сдюжишь, – попытался приободрить Евсей.
Но Барабаш строго сказал:
– Отхожу… Отцу-матери передай… в торбе у меня… гривна… Думал… поднакоплю еще, оженюсь…
Корней прикрыл глаза, с трудом поднял веки в последний раз:
– Не довелось…
Завыл Серко, надрывая сердце. Взревели, отказываясь пить воду, волы.
Корнея умыли, причесали. Петро надел на него чистую рубашку, покрыл лицо рушником, вышитым Корнеевой невестой в дорогу. Подумал: «Может, и мой рушник вот так пригодится».
Возле переправы вырыли неглубокую могилу. Опустили в нее – головой в сторону Киева – Корнея, обернутого рогожей. И у Днепра вырос еще один земляной горб – мало ль людей полегло костьми в степи.
В середине вересня [15] Евсеев обоз прошел последний брод через Днепр и с удивлением воззрился на табуны белых верблюдов, на синеющие вдали горы.
В балку заходить не стали: в эту пору там прятались гадюки.