JК
Соратники Иегу :: Дюма Александр
Страница: 42 из 907В Авиньоне имелось семь госпиталей, семь братств кающихся, семь мужских монастырей, семь женских, семь церковных приходов и семь кладбищ.
Тому, кто знает историю Авиньона, известно, что в те времена там по существу было (да и поныне так) два различных города: город священников, то есть римский, и город коммерсантов, то есть французский.
В городе священников находятся папский дворец, добрая сотня церквей и бесчисленные колокольни, с которых всегда может грянуть набат, возвещая о пожаре или оплакивая убиенных.
В городе коммерсантов протекает Рона, живут рабочие шелковых мануфактур и перекрещиваются торговые пути — с севера на юг и с запада на восток, от Лиона до Марселя и от Нима до Турина.
Французская половина всегда была проклятым городом, жаждавшим иметь короля, стремившимся обрести гражданские свободы; городом, содрогавшимся от сознания того, что является подневольной землей, подвластной духовенству.
Это было не то духовенство, благочестивое, терпимое, неукоснительно соблюдающее свой долг, всегда готовое проявить милосердие, не то духовенство, которое, живя в миру, утешает и наставляет его, чуждое мирским радостям и страстям, — это было духовенство, зараженное интригами, честолюбием и алчностью; то были придворные аббаты, соперничавшие с аббатами римской церкви, бездельники, франты, наглецы, законодатели моды и самодержцы салонов.
Тому, кто знает историю Авиньона, известно, что в те времена там по существу было (да и поныне так) два различных города: город священников, то есть римский, и город коммерсантов, то есть французский.
В городе священников находятся папский дворец, добрая сотня церквей и бесчисленные колокольни, с которых всегда может грянуть набат, возвещая о пожаре или оплакивая убиенных.
В городе коммерсантов протекает Рона, живут рабочие шелковых мануфактур и перекрещиваются торговые пути — с севера на юг и с запада на восток, от Лиона до Марселя и от Нима до Турина.
Французская половина всегда была проклятым городом, жаждавшим иметь короля, стремившимся обрести гражданские свободы; городом, содрогавшимся от сознания того, что является подневольной землей, подвластной духовенству.
Это было не то духовенство, благочестивое, терпимое, неукоснительно соблюдающее свой долг, всегда готовое проявить милосердие, не то духовенство, которое, живя в миру, утешает и наставляет его, чуждое мирским радостям и страстям, — это было духовенство, зараженное интригами, честолюбием и алчностью; то были придворные аббаты, соперничавшие с аббатами римской церкви, бездельники, франты, наглецы, законодатели моды и самодержцы салонов.