Старая тетрадь   ::   Шпанов Николай Николаевич

Ведь бывает так, что поглядишь на человека всего разок — и на всю жизнь запомнишь не только черты лица, но и цвет глаз, и рисунок рта, и даже, пожалуй, манеру презрительно щуриться… Что меня удивило в пленнице: она, безусловно, не была крестьянкой или работницей, но пальцы руки, которой она придерживала у подбородка завязки шапки, были, несомненно, крепки, и самая кисть казалась сильной, хорошо развитой, как рука спортсменки или музыканта… Да, так я тогда и подумал: «Какие сильные руки! А ведь сама… да, сама будто и ростом невелика, и сложение так себе… Не для здешних мест, не для жизни в лесу. В общем, то, что принято называть „барышня“.

Я не терял ее из виду. При первой возможности отыскал. О, она стала человеком! Да, да, настоящим человеком! Жизнь у богатой мамаши представлялась ей смешной и ненужной. Могу поручиться: если нам придется еще раз воевать, она будет неплохо перевязывать наши раны, Да, да!»

Гуннар умолк, мечтательно улыбаясь.

— Уж не на ней ли ты собираешься жениться? — спросил я.

Он молча кивнул и бережно положил трубку на столик.

— Будем спать?

Я потушил свет.

— Завтра я вас познакомлю, — сказал он.

Я был рад, что в темноте он не может видеть моего лица.

3



— И все-таки, — сказал я утром Гуннару, когда он плескался в тазу, — я бы не женился… В нашем возрасте…

Он погрозил мне намыленным кулаком.

— Не вздумай уверять меня, будто решил окончить жизнь анахоретом.

— Ты угадал: я никогда не женюсь. Вчера с этим покончено.

— Вчера?!

Гуннар рассмеялся, а я все ощущал в руке клочья разорванной фотографии Анни.

Когда мы были одеты и собирались уже спуститься к завтраку, Гуннар сказал:

— Я должен вас познакомить.