Старая тетрадь   ::   Шпанов Николай Николаевич

Примостившись у ящика, вырвал чистый листок из этой книжки и, старательно помусолив карандаш, как делают люди, которым редко приходится писать, принялся за подсчеты. Проставив несколько цифр, задумался и вслух пересчитал:

— Песцов шестьдесят два, оленей четыре, медведь один.

Потом подумал и вычеркнул слово «медведь». Выругавшись, разорвал листок и переписал наново, без медведя.

С прежней поспешностью он вернулся к месту, где оставил Свэна. Забыв предосторожность, подошел к трещине.

— Свэн!.. А Свэн!

Ответа не было. Кнут испуганно опустился на колени на краю пропасти:

— Эй, Яльмар!

— Давай веревку, — послышалось снизу.

— Сначала распишись.

Свэн, видно, не понял. Йенсен повторил:

— Сначала распишись. Когда я тебя вытащу, ты не захочешь со мной рассчитываться за потерянное время.

— Давай жеверевку!

— Сначала дай расписку.

— Вытаскивай. Я дам расписку.

— Подожди.

Йенсен привязал свою бумажку и карандаш к веревке и стал спускать в трещину. Потом, спохватившись, поспешно вытащил ее обратно, отыскал самую тонкую бечевку, какой была увязана его поклажа, и, привязав к ней карандаш и бумажку, спустил Свэну. Тот с трудом дотянулся до записки, с трудом прочел и отпустил конец бечевки.

— Это же все, что у меня есть! — прохрипел он.

Йенсен смотрел сверху на качающийся на бечевке карандаш. Свэн смотрел на этот же карандаш снизу. Карандаш, медленно покачиваясь, ударялся об лед. В царившей вокруг тишине был слышен слабый скулеж собак.

— Нет, — сказал Свэн.