JК
Старая тетрадь :: Шпанов Николай Николаевич
Страница: 45 из 110Черта с два! Не для того он отсидел на Свальбарде двенадцать зим!
Людям городским, всю жизнь проведшим в теплых домах, пившим утренний кофе с подогретыми сливками, каждый день обедавшим и ежевечерне укладывавшимся спать под теплое одеяло, в теплую постель, рядом с теплой женой, не стоит даже и объяснять того, что произошло с Йенсеноми почему это произошло. А так как большинство читателей состоит из такого именно рода людей, то мы стали бы напрасно тратить чернила на попытки объяснить им, что же случилось с Йенсеном — человеком, уверенным в том, что кто-кто, а уж он-то сумеет распорядиться денежками, добытыми за двенадцать своих зимовок и за четыре зимовки Яльмара Свэна.
А тот, кто провел на Норд-Остланде не двенадцать, а хотя бы только две охотничьи зимовки без перерыва, без друзей, без женщин, без газет, без радио, без солнца, — тот поймет все и без объяснений.
Вечером, хотя и позже, чем накануне, Йенсен снова оказался у фру Хильмы. К этому времени он был уже сильно навеселе. А там его заставили еще выпить. Пьяно подмигнув хозяйке, он неуверенной, отвыкшей от пера рукой снова выписал чек. Но никакие уговоры, ни скандальные крики девицы не заставили его выписать второй.Он упрямо мотал головой, и невозможно было оторвать его руку от грудного кармана, где лежала чековая книжка.
Впрочем, наутро, придя в себя, он и из-за этого одного чека ругался больше, чем накануне из-за двух.
Каждое утро, рассматривая чековую книжку, он решал покончить с тем, что поначалу называл «необходимостью проветриться». Он давал себе слово начать упорядоченную жизнь делового человека: сходить к меховщикам, побывать на бирже и посоветоваться насчет наиболее выгодного помещения капитала. При этом он делал вид, будто не замечает, что в самом этом капитале ночная жизнь проделала уже солидную брешь.
Людям городским, всю жизнь проведшим в теплых домах, пившим утренний кофе с подогретыми сливками, каждый день обедавшим и ежевечерне укладывавшимся спать под теплое одеяло, в теплую постель, рядом с теплой женой, не стоит даже и объяснять того, что произошло с Йенсеноми почему это произошло. А так как большинство читателей состоит из такого именно рода людей, то мы стали бы напрасно тратить чернила на попытки объяснить им, что же случилось с Йенсеном — человеком, уверенным в том, что кто-кто, а уж он-то сумеет распорядиться денежками, добытыми за двенадцать своих зимовок и за четыре зимовки Яльмара Свэна.
А тот, кто провел на Норд-Остланде не двенадцать, а хотя бы только две охотничьи зимовки без перерыва, без друзей, без женщин, без газет, без радио, без солнца, — тот поймет все и без объяснений.
Вечером, хотя и позже, чем накануне, Йенсен снова оказался у фру Хильмы. К этому времени он был уже сильно навеселе. А там его заставили еще выпить. Пьяно подмигнув хозяйке, он неуверенной, отвыкшей от пера рукой снова выписал чек. Но никакие уговоры, ни скандальные крики девицы не заставили его выписать второй.Он упрямо мотал головой, и невозможно было оторвать его руку от грудного кармана, где лежала чековая книжка.
Впрочем, наутро, придя в себя, он и из-за этого одного чека ругался больше, чем накануне из-за двух.
Каждое утро, рассматривая чековую книжку, он решал покончить с тем, что поначалу называл «необходимостью проветриться». Он давал себе слово начать упорядоченную жизнь делового человека: сходить к меховщикам, побывать на бирже и посоветоваться насчет наиболее выгодного помещения капитала. При этом он делал вид, будто не замечает, что в самом этом капитале ночная жизнь проделала уже солидную брешь.