Старая тетрадь   ::   Шпанов Николай Николаевич

Удивительные часы!

Минуты, ради которых стоило жить!

Я занялся последней проверкой инструментов и приготовил аппарат для измерения глубины океана.

Да, это я, Арву Митонен, исполняющий вместе с обязанностями механика еще обязанности метеоролога, сегодня спущусь в люльке с борта дирижабля для производства первых наблюдений над полюсом. Первый в мире я увижу таинственную точку планеты с высоты птичьего полета. Если бы только Пири мог знать, как это просто!

Однако до сих пор не было видно границы тумана, над которым неслась «Норвегия». Мы не могли даже приблизительно представить себе, что находится под нами: твердая земля или движущиеся ледяные поля? Белая Арктика ревниво закрылась от нас пеленой непроглядных паров.

В меховой одежде и тонких резиновых сапогах до бедер — на всякий случай, — я зашел в капитанскую рубку.

Амундсен, Нобиле и Эльсворт сосредоточенно стыли у приборов. Лицо Амундсена — как всегда почти, угрюмо, окаменелое, как у древнего викинга, шедшего в бой. Морщины на его обветренных щеках и на лбу, неподвижные и глубокие, как борозды, казались выжженными раскаленной иглой.

Из радиокабины запищал телефон. Слышно было, как Лагардини что-то бубнил в подставленное под телефонную трубку ухо Эльсворта.

— Все совершенно точно, — возвестил Эльсворт, отходя от аппарата, — восемьдесят девять градусов пятнадцать минут, как я и говорил.

— Пожалуй, пора попробовать спуститься пониже. Какого вы на этот счет мнения, полковник? — спросил Амундсен.

Нобиле молча кивнул головой и сам перешел к рулю глубины.